Виктор Королев - Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата

– Видел, – откликнулся Керр, пытаясь всё запомнить дословно.

– Нет, не тот. Он заказал себе шлем из чистого золота и щеголяет в нём, когда принимает королей и императоров самого высокого уровня. Возомнил себя властелином мира. Это ужас! И при этом, Арчи, ему ничего нельзя сказать, никто не вправе спорить с ним. Он уверен, что кайзер Германии никогда не ошибается, что его жена и вообще все родственники – вне подозрений, прямо ангелы во плоти. Был уверен, пока не получил оплеуху с этим скандалом…

– Не понял. С каким скандалом?

– Как, вы не в курсе?! Это же было вселенское грехопадение! Все газеты писали! Слушайте же… Дело было так. В начале 1891 года дамы и господа – числом пятнадцать, все голубых кровей – катались на санях в окрестностях Берлина. А потом приехали в охотничий замок, скинули шубы, прогнали прислугу, напились – и началось! Это была грандиозная оргия. Интимные места они чуть прикрывали листочками фигового дерева, а то и без оных обходились. Пары менялись по кругу. Было всё, на что способна безудержная фантазия богемы. Вы знаете, что такое богема, Арчи?

– В переводе с французского это, кажется, цыганщина, – отозвался пораженный Керр.

– Именно! Представляете, целый табор принцев и принцесс, занимающихся любовью? Причем однополой тоже. А ведь за это полагается у нас тюрьма, как и у вас в Англии…

От неё крепко пахло кёльнской водой, вином и инжиром… «Высокие, высокие отношения», – подумал Керр. И чуть не спросил: «Вы тоже там были, Ваше Высочество?» Да вовремя язык прикусил.

– И всё бы ничего, Арчи, но через несколько дней участники этой вечеринки стали получать анонимные письма, в которых подробно описывались детали этой оргии. Досталось всем. Потом письма стали получать непричастные к этому персоны: политики, журналисты, аристократы, родственники. Даже вдовствующая императрица, покойная наша с Вильгельмом мать, получила несколько таких писем. Все были просто в шоке, при дворе каждый со страхом ожидал, что в следующем письме будет упомянуто и его имя…

– А что требовал анонимный шантажист?

– В том-то всё и дело, что ничего не требовал. Просто выдавал интимные тайны. Причём неизвестно, был это «он» или «она». Экспертиза установила, что почерк, скорее, женский. Подозрение падало на мою старшую сестру Шарлотту, но и она сама получила немало этих оскорбительных анонимок. Представляете, как взбесился наш брат?

– Уверен, что кайзер приказал немедленно разобраться и найти виновного!

– Да что толку! Письма приходили годами. Представляете, годами! И в каждом – пикантные подробности из личной жизни кого-то из императорской семьи. Тайная полиция арестовывала любого, кто мог быть хоть как-то причастен. Арестовывала и отпускала. Все перессорились друг с другом. Несколько дуэлей было, со смертельными исходами. Ах, подорван авторитет монархии! Ах, император и его двор живут по двойной морали! До сих пор ведь ещё отголоски этого скандала слышатся…

– Та к нашли всё-таки негодяя?

– Нашли. Моя сестра Шарлотта потеряла когда-то свой дневник, а в нём она записывала всё без купюр, все-все тайны и даже собственные фантазии. Этот дневник и попал в руки шантажиста. Вильгельм изгнал его за пределы страны…

Софи обняла Керра на прощанье.

– Арчи, милый Арчи, никогда не ведите дневников, они обладают фатальной склонностью быть прочитанными! Найдёте дорогу?

Наутро они встретились перед завтраком в пропитанном дождём саду. Софи была не одна, рядом сидела её старшая сестра Шарлотта. Софи, похоже, рассказывала ей что-то смешное, потому что сестра беспрестанно смеялась, некрасиво открывая рот.

Через несколько часов Софи уехала в Афины. Расстались они добрыми друзьями.

Вернувшись домой, Керр хотел записать в дневнике свои мысли о событиях последних часов. Он почему-то чувствовал вину за собой. Вся эта история выглядела очень странно.

Это была какая-то жуткая смесь восторга и разочарования, радости и опустошенности одновременно. Других слов у него просто не нашлось. Вспомнил горячий шёпот принцессы: «Никогда не ведите дневников!» И отложил перо.

Спустя пару дней он написал-таки в заветной тетради: «Берлин сокрушает всю мужественность человека и делает его своего рода бесполой медузой. Я пропитан невыразимой ненавистью к Берлину».

К принцессе Софи эта ненависть не относилась. Он по-прежнему думал о ней с теплотой и нежностью. В 1914 году они снова встретятся. Последнее лето перед войной Керр проведёт в круизе по Средиземному морю, и в Афинах он посетит с дружеским визитом дом короля Греции, точнее его жены.