Александр Айзенберг - Агент влияния

– То вы осторожнее, панночка, щоб з вiкна не випасти… А ви, панно, теж, й ще є мiсце для вас.

– Ой, дым пополз, пополз!..

Панычи пристроились сзади. Костра им не было видно – они копошились с платьями московских панн; те, увлеченные казнью, им не мешали – не до того…

В комнатке было жарко – за окном – холод… Ни холода, ни жары не замечали – ни панны, ни паны.

Первый, весь в поту, оторвался от своей панночки… й задивився на другу пару:

– Ти диви! Куди?.. Чи як?.. Ти диви!..

Панночки не повертали голови – дивилися на казнь.

Огонь разгорался постепенно; разрастался… расползался…

– Что он там бормочет?..

– Что-то такое…

– Да не разберу…

– Бу-бу-бу…

– Он горит с молитвой…

– Да… Микадэш эт Шмобэрабим…

– О-оо… Благословен ты, Г-подь, освящающий имя свое…

– Умер Гер Цедек…

– Умер праведник.

– Дивись, дивись, ота баба смiється, мов дурна – як конь рже!

– А що це з нею?..

– Знiмiла дурепа.

– Слова мовити не може…

– О, а це що горить?

– Вози, вози!

– Отих, зi Сафьяник…

– Яке полум’я!

– Жах!..

Пур

Ушки.

Кот пришел к Цезарю. Потерся спиной о ногу… Вдруг запрыгнул на колени и разлегся… Гай Юлий Цезарь читал речь Цицерона, защищавшего Целия. Он уже слышал сегодня эту речь в суде. Теперь можно было спокойно разобраться в сложившейся ситуации. Клодии, Цицерон и триумвиры… Кот смотрел прямо перед собой; неподвижный и бесстрастный…

Несколько лет назад я напал на племена белгов и разбил их. После этого больше крови не было. Но сейчас галлы опять объединились против римлян. Галлия в огне.

Толстенький хвостик.

– Гай, мне неприятны абсолютные утверждения… категорические суждения…

– Ты прав, Марк. Как правило, подобное характеризует грубых и недалеких людей.

Цезарь подложил под кота подушечку, чтобы он не царапался… Кот поерзал, устраиваясь поудобнее, запуская попутно когти в подушечку… Цицерон подумал о всепоглощающей любви Цезаря к комфорту…

Несмотря на это, я отправился в Луку, где мы – все триумвиры должны были встретиться. В середине апреля. Эта встреча – судьба Рима. И для триумвиров: меня, Помпея и Красса. Но до Луки я оказался в Риме. В суде.

Грязные запыленные калиги стояли в углу…

– Видишь ли, Гай я ввел ряд новых терминов.

– В самом деле? И…

– Я надеюсь, ты сможешь оценить их тонкость и изящество… definitio – определение, progressus…

– Погоди, Марк… Безусловно, прогресс!

Кот пригрелся… Сам он как-то успокаивал… Некое равновесие природы… Приятное прикосновение к шейке… за ухом… Кот зажмурился…

В течение всего пребывания в Галлии я знал о происходивших в Риме событиях и вмешивался в них. В Риме остались двое моих доверенных лиц – Гай Оппий и Луций Корнелий Бальб. Они раздавали взятки и исполняли другие поручения. Знал я и об этом суде и захотел присутствовать.

– Видишь ли, Гай, я ценю твое общество, ты редкий сегодня собеседник, ты тот, кто может оценить некие построения…

Кот делал вид, что не слушает…

– Вот… скептицизм… таким образом, можно признать существование различных точек зрения и пользоваться всеми ими…

– Мне нравится, Марк, твой латинский… Как ты строишь фразу…

… обломок стрелы…

Итак, дело слушалось 4 Aprilis – перед претором Гнеем Домицием Кальвином. После защитительной речи самого Целия говорили Марк Лициний Красс и Марк Туллий Цицерон. Опровергалось обвинение Целия в попытке отравления Клодии. При этом Цицерон выступил против и Клодия Пульхра. Брата…

Нынешние консулы Гней Корнелий Лентул Марцеллин и Луций Марций Филипп недоброжелательно относятся к триумвирам. Марцеллин препятствовал проведению законов моими сторонниками и сумел добиться назначения уже мне преемника из числа ещё не избранных консулов следующего года. Таким образом, скоро я должен буду уступить провинцию… вероятно, Луцию Домицию Агенобарбу, убеждённому противнику триумвиров. Будут пытаться привлечь меня к суду.