Анна Ветлугина: Игнатий Лойола

Две дамы, наблюдавшие за ней с балкона дома напротив, вздохнули и вернулись к своим сплетням.

— А я тебе говорю, эта так называемая девственница уже полгода, как беременна! — возмущённо покачивая головой, говорила одна из них. — В Италии уже давно бы все знали, а у нас наденут вердугос с баскиньей — и не видать ничего!

Вторая усмехнулась:

— Так эти ж обручи для того и придуманы! Ещё Хуана Португальская ими брюхатость свою скрывала.

— Вот-вот. А говорится, будто для скромности, чтобы искушений не было! — И дама огладила свой вердугос, превращавший её фигуру в конус, ничем не напоминавший очертания женского тела. Другая томно обмахнулась веером и промокнула лоб платком.

Подруги осторожно опустились в кресла. Несмотря на утреннюю свежесть, обе вспотели. Учитывая огромное количество громоздких одежд, которые они носили, это было не удивительно. Все знатные дамы Испании втайне завидовали не только итальянкам с их светлыми, свободно струящимися платьями, но даже и своим более бедным соотечественницам, избавленным хотя бы от вердугос.

Разумеется, вслух в этом никто бы из них не признался.

Некоторое время обе дамы молча обмахивались веерами. Вдруг одна толкнула другую в бок:

— Смотри, это наш комендант идёт, что ли?

— Тише! — прошептала другая. — Да, это он.

— Какой он всё-таки маленький! Весьма необычно, я бы даже сказала, странно для военачальника.

По улице решительными шагами прошествовал невысокий поджарый человек в чёрном хубоне и чёрных же сапогах. Последнее обстоятельство было отмечено дамами как признак скорой войны. В мирное время мужчины сапог не носят.

...Собственно говоря, война между Испанией и Францией уже шла. Но жители Памплоны ещё не видели настоящих военных действий и спокойно наслаждались весной, несмотря на то, что их город имел стратегическое значение.

...Проходя мимо балкона, комендант неожиданно повернулся и бросил вверх острый, прямо-таки орлиный взгляд. Женщины смущённо прикрылись веерами, но предмет их беседы уже энергично шагал дальше.

Первая дама прошептала:

— Маленький-маленький, а посмотрит — в дрожь бросает!

— А я тебе что говорю? — отозвалась её собеседница. — Задору в нём на четверых. Он ещё у короля-католика при дворе послужить успел. Большие надежды подавал. А сослали его сюда к нам за какое-то тёмное дело. Вроде как оскорбился и, честь свою отстаивая, какую-то знатную персону на поединке прирезал.

Первая дама хихикнула:

А я слышала, что не прирезал, а соблазнил. Только не посоветовала бы я его своим подругам в любовники!

— Почему? — спросила вторая. — Думаешь...

— Ах нет, совсем не то! — посмеиваясь, перебила её первая. — Просто с таким характером он свою любовницу легко вдовой сделает. А кому это нужно, сама посуди?

Солнце протянуло луч прямо на лицо говорившей. Та недовольно поморщилась и, придерживая многочисленные тяжёлые юбки, начала вставать с кресла. Вторая последовала её примеру.

Комендант Памплоны Иниго де Лойола успел уйти уже довольно далеко. Путь его лежал к восточной городской стене. Он больше не смотрел по сторонам и не заметил бедно одетую девочку, лет десяти, следующую за ним, как привязанная.

Никого не было у стен в этот утренний час. Иниго поднялся по замшелым потрескавшимся ступеням и встал у края, напряжено вглядываясь в лазурную даль, затуманенную то ли дымкой, то ли простой пылью. Маленькая оборвашка потопталась немного у лестницы. Потом, воровато оглянувшись, взбежала наверх и встала прямо за спиной коменданта.

— Дон Иниго, дон Иниго! А вы сапоги надели! Май на дворе, а вы сапоги надели!..

— Чёрт побери, Лионелла! Разве можно так неожиданно кричать человеку в ухо? Не зря мне советуют тебя высечь...

Лионелла потупилась. Почесала грязную босую пятку. Сдвинула брови домиком и шевельнула носом. Гримасничала она виртуозно — такое уж подвижное лицо.

Через мгновение скорбное выражение вновь сменилось любопытством.

— А сапоги-то зачем всё же, дон Иниго?

— А то ты не знаешь, какие в мае страшные грозы бывают?

— Да сейчас-то солнышко, дон Иниго, я не глупая. Говорят, де Фуа к нам с войском идёт. Значит, с ним-то воевать вы сапоги и надели. И на стену влезли, чтоб первей всех его увидеть.

Ну вот, сама себе и ответила. Иди отсюда, не мешай мне думать.

Девочка потопталась рядом, оценивая серьёзность его последней фразы. Решила, видимо, что вправду занят. Снова скорчила презанятнейшую рожицу. Бочком, подобрав залатанную серую юбку, спустилась по лестнице и упорхнула.