Виктор Юнак - Тамбовский волк

— И то правда, — спорили между собой мужики. — Може и хватит воевать. За что? Большевики, вона, развёрстку налогом заменили.

— В моих Курдюках, весточку мне прислали, цельную неделю почти сотня красных работала на пятнадцати лошадях и трёх самокосках, помогали урожай собирать.

— Да и в Пересыпкино моём красноармейский отряд хлеб убирал, да землю пахал и засеял озимые.

— Неужто не понимаете, что всё это — пыль в глаза. Большевикам ведь что сейчас нужно? Мужика на свою сторону завоевать, да нас с вами, партизан, объегорить. Мол, хватит воевать, видите же, мы уже за крестьян. Но стоит нам прекратить сопротивление, и всё вернётся на круги своя.

— Може ты и прав, Данила, да уж больно война эта опостылела.

— Правильно Иван предложил. Идти нужно с повинной к властям. Авось не накажут. Авось помилуют.

— Всё бы вам на авось надеяться. Тьфу! — сплюнул Данила. — Не верю я Ленину. И буду с нашим Степанычем до последнего.

— И я с тобой, Данила, — подошёл к нему бородатый, со взъерошенными волосами повстанец.

— Кто ещё с нами?

Возникла пауза, во время которой каждый для себя решал, с кем ему оставаться. К удивлению, спор происходил довольно мирно, никто даже и не думал хвататься за оружие или за грудки. Возможно, потому, что практически все были из одного района и потому знали не только друг друга, но и их семьи.

Так и разошлись они: кто остался у антоновцев и присоединился к Подберёзкину, кто же, вскочив на коней, подался вслед за Антиповым в село Инжавино сдаваться Советам.

Увидев приближающийся отряд антоновцев, инжавинцы перепугались. Они явно не ожидали появления партизан. Председатель местного исполкома едва успел скомандовать тревогу. Отряд самообороны и находившиеся в селе малочисленные красноармейцы в самый последний момент заняли боевые позиции.

— Без моей команды не стрелять! — крикнул командир отряда. — Пущай поближе подойдут.

Тревожная пауза, впрочем, длилась недолго. Один из красноармейцев вдруг высунул голову из-за укрывавшего его дерева и громко произнёс:

— Глядите, товарищи! Да у них белые флаги на обрезы намотаны.

Всё ещё пристальнее вгляделись в приближавшихся всадников и, верно, заметили, что у двух первых всадников в правой поднятой руке были винтовки с привязанными белыми исподними рубашками. В следующий миг до них донёсся крик Ивана Антипова:

— Не стреляйте! Не стреляйте! Мы идём сдаваться.

— Товарищи, ура! Ещё одна банда решила сдаться, — выскочил из-за своего дерева красноармеец, первый заметивший белые флаги.

— Назад, Сидоренко! Назад! — крикнул командир. — Не верю я им. Возможно, это ловушка. Чтобы выманить нас.

— От бандитов всего можно ожидать, — согласился находившийся рядом с командиром предисполкома, держа на мушке Антипова.

Вскоре Антипов приблизился на такое расстояние, с которого становился лёгкой добычей любого красноармейца. Он осадил коня и, покружив какое-то время на одном месте, крикнул:

— Кто здесь старший?

Немного выждав, всё ещё предполагая какую-то ловушку, командир глянул на предисполкома и шепнул ему:

— Если что, сразу стреляй в него.

— Да уж не промахнусь.

— Я — старший! — вышел из-за угла конюшни командир, оправляя гимнастёрку. — Красный командир Евсевич. А ты кто?

— Я — Иван Антипов. Со мной восемьдесят человек партизан. Мы решили сдаться властям и надеемся на ваше снисхождение.

Антипов слез с коня и бросил винтовку к ногам Евсевича. Затем вытащил из-за пояса револьвер и также бросил его на землю. Примеру Антипова последовали и его соратники. Пока куча оружия собиралась у ног красного командира, к нему подошёл сначала предисполкома, а затем и другие красноармейцы и местные мужики.

— Вот это дело! Давно бы так! — одобрительно выкрикивали они.

— Товарищ Губанов, примите пленных, — обратился Евсевич к председателю исполкома. — А я займусь оружием.

20 июля Антонов-Овсеенко сообщал в Москву: "Банды Антонова разгромлены. Шайки Богуславского уничтожены. Банда Карася вместе со своим атаманом ликвидирована. Бандиты массами сдаются, выдавая главарей. Само крестьянство окончательно отшатнулось от эсеро-бандитского предательства. Оно само вступает в решительную борьбу с разбойными шайками". Тем не менее, о самом главном, чего так ждал Ленин — о поимке Александра Антонова — известий всё не было. Ленин торопил Тухачевского с Антоновым-Овсеенко. Он понимал, что пока знамя антибольшевистской борьбы на Тамбовщине не спущено (то есть, пока Антонов не ликвидирован), ни о какой победе не может быть и речи. Понимали это и в Тамбове. Но Антонов был неуловим.