Виктор Иутин - Опричное царство

Иоанн обнял Владимира и расцеловал его в обе щеки, после чего медленно покинул горницу. Владимир, оставшись один, постоял какое-то время, затем его шатнуло, он уперся рукой в стену и, икнув, обильно изверг себе под ноги содержимое своего желудка. Краем глаза увидел, что в дверях застыли слуги, и князь, преодолевая новый позыв, стрелой вылетел из горницы.

Когда выходил во двор, дабы подышать воздухом, уже смеркалось. Пир был окончен, и над Старицей воцарилась ночная тишина. В висках гулко стучала кровь, и Владимир не сразу услышал, как его робко окликнул один из дьяков:

– Княже, дьяк твой Савлук, сын Иванов, в хищениях замечен, пока ты был в походе, мзду брал, простым людям в своем приказе помогать отказывался. Нами уж схвачен он, скажи же теперь, что делать с ним.

– Под стражей держите, опосле решим, – отмахнулся князь, дабы дьяк поскорее отстал. Благо загаженных сапог в темноте не увидел, а то срам! Откланявшись, тот ушел, и Владимир еще какое-то время стоял один в тишине.

Уже потом, после бани, в чистых одеждах лежал он в своих покоях, глядел в темный потолок и наблюдал, как за окном мелькает свет от пламенников – это вокруг дома ходила вооруженная стража, охранявшая покой государя.

– Ежели что-то раскроется, он меня более не простит, – проговорил себе шепотом Владимир и тяжело вздохнул, подавив в себе желание предаться слезам. Надобно унять материнскую жажду власти и стать верным помощником Иоанна, каким был для Дмитрия Донского его брат Владимир.

«Так и будет!» – решил для себя князь и почуял, что страх и волнение немного отступили. Уверенный в этом исходе, Владимир отвернулся к стене и тут же забылся глубоким, спокойным сном.

Иоанн тем временем направлялся из бани в приготовленные для него покои, распаренный и уставший. Тенью с саблей у пояса всюду царя сопровождал Федька Басманов. Иоанн остановился, обернувшись к нему. Федька впился в государя взглядом своих больших черных глаз, и во взгляде этом было столько любви и обожания, что Иоанн невольно улыбнулся.

– Тебе отдохнуть надобно, ступай, – сказал он тихо и ласково. Федор склонил голову, тряхнув черными длинными кудрями, и ответил:

– Дозволь, государь, быть подле покоев твоих и оберегать тебя.

– Добро. – Иоанн кивнул и направился дальше.

– Государь! – окликнул его Федька. Иоанн остановился, но не обернулся.

– Княгиня Ефросинья была тут, нарочно уехала, когда узнала, что прибудешь ты, государь!

Помолчав, Иоанн ответил:

– Ведаю…

И продолжил свой тяжелый, усталый шаг.

Государь выделил для своих сыновей отдельный двор. У них даже была своя дума, в коей сидели ставленники Захарьиных. Управляли двором и следили за обучением и воспитанием царевичей Василий Михайлович Захарьин и князь Василий Сицкий, шурин Данилы и Никиты Захарьиных.

Двором царевичей они распоряжались подобно хозяевам, оградив мальчиков от всего и вся, что, конечно, также осуждалось знатью.

Данила Романович в свободное от дел время приезжал к племянникам, ибо все делалось под его строгим надзором. Он, потучневший в последние годы, выходил из возка гордо и чинно, оправляя бархатную ферязь, шитую серебром, в остроносых низких сапогах его сверкали каменья. Подобно отцу, он рано начал лысеть и седеть, потому, дабы выглядеть моложе, коротко стриг пепельную с черными прядями бороду. Василий Михайлович и Василий Сицкий встречали его на крыльце с теплыми объятиями.

– Как отроки? – задавал он привычный вопрос.

– Грамоте учатся добротно, – отвечал Сицкий, высокий и плечистый, с окладистой рыжей бородой. Данила Романович, молча и шумно дыша, прошел мимо. Было видно, что принес он дурные вести. Сели за стол в светлице, где для дорогого гостя уже было накрыто. Данила Романович отдал слуге ферязь и в узком коротком кафтане с драгоценными пуговицами сел во главе стола, оправив узкие рукава, также шитые каменьями. Сицкий и Василий Михайлович восседали напротив, ждали.

– Царица Мария родила отрока, – помолчав, проговорил Данила Романович.

– И что? Помехою он нам пока быть не сможет, – отмахнулся Василий Михайлович и усмехнулся, но Сицкий и Данила Романович были суровы.

– Еще, – продолжал глава клана Захарьиных, – за Александра Воротынского поручились митрополит, бояре, в том числе князь Мстиславский.

– Коли они друг за друга поручаться смогут всегда, никого ослабить не выйдет!

– Митрополит стар, ему недолго осталось, а там своего митрополита поставим, – проговорил Василий Захарьин. Он говорил про бывшего царского духовника Андрея, который уже давно был союзником и другом их семьи. Год назад он постригся в Чудов монастырь под именем Афанасий.