Анатоль Корнейчик - Зимарумба, или Снега водевиль

Обильно намазав маслом куски батона, Сергей принялся нарезать докторскую колбасу. Он решил, чтобы сытнее было, резать колбасу кружками потолще. То же самое он проделал и с Российским сыром. Соорудив три толстых бутерброда, он стал их есть, запивая горячим черным чаем, который он так же заварил покрепче и посахарил посильнее.

С большим трудом доел он второй бутерброд, а на столе перед ним лежал еще один. Делать было нечего. Через силу, заставляя себя, Сергей стал откусывать от бутерброда большие куски, – чтобы побыстрее расправиться с ним, и механически двигая челюстями, в итоге окончательно затолкал его в рот. Дожевывая этот последний бутерброд, он слишком поздно понял, что нарезаемый обычно тонкими ломтиками Российский сыр был в меру солен, но в таком количестве, в котором он его съел, сыр оказался соленым чрезмерно. Он попытался заглушить вкус соли сладким чаем, но это мало помогло, – горький вкус соли, перебивая собой все остальные вкусы, устойчиво держался во рту.

Покончив с завтраком, он пошел одеваться.

Наконец, полностью собранный, в новеньком спортивном костюме, в старом, надетом поверх костюма, пальто, в коричневую полоску, он вышел из дома на улицу.

Сергей чувствовал, казалось, никогда ранее им не испытываемую неприятную тяжесть в животе. Батон, масло, колбаса с сыром – все это словно гиря повисло внутри него. Он даже не на шутку испугался, что эта давившая его тяжесть останется с ним надолго и помешает ему в соревнованиях.

На улице не было, как ожидал Сергей, яркого солнечного света, снег был не голубой, а белый. На низкое зимнее солнце можно было просто смотреть открытыми глазами: плотная морозная пелена тумана успела толстым покрывалом накрыть землю.

«Ну, что ж, это даже лучше, – решил Сергей, – не будет слепить глаза», – подумал он, имея в виду предстоящую гонку.

Подходя к автобусной остановке, он издали заметил согбенную фигуру неподвижно застывшего старика, двумя руками, в огромных холщовых рукавицах, опиравшегося на толстую суковатую палку. Палка эта сразу бросилась Сергею в глаза. «Будь она чуть потолще, – точно смахивала бы на настоящую дубину», – прикинул мысленно Сергей. «И, зачем он ее с собой таскает? – продолжал присматриваться он к неподвижному деду. «Наверно, живет где-нибудь в глухомани, в лесу, и палка ему нужна, чтобы от волков отбиваться, – строил он догадки, все ближе подходя к старику.

На голове у старика была надета, налезавшая на седые косматые брови, утратившая всякую форму облезлая заячья шапка. Сам он был одет в затасканный, весь в разномастных заплатах, тулуп, из-под которого видны были сношенные до последней степени валенки, с обшитыми истертой кожей пятками.

Старик безучастливо смотрел в пространство, словно в пустоту, слезящимися белесыми глазами и совершенно не обращал внимания на приближавшегося к нему в этот ранний час одинокого пешехода.

Перспектива ждать автобус наедине с этим стариком сразу не прельстила Сергея, и он решил пойти до техникума пешком. И, чтобы подтвердить самому себе сделанный выбор, он рассудил следующее: «Дед этот стоит на остановке один, значит, автобус проезжал совсем недавно и забрал всех пассажиров и, следовательно, ждать следующего автобуса придется долго». Ему понравились эти его собственные логичные рассуждения, и он, не сбавляя шага, прошел мимо старика, мимо остановки. «Да, пешком будет быстрее!» – окончательно решил он.

Старик так и не обратил на него никакого внимания, продолжая все так же равнодушно смотреть куда-то в пространство.

На пустынной улице не было никого. Тропинка, по которой решительно и уверенно пробирался Сергей, шла вдоль одинаковых двухэтажных, построенных из серого силикатного кирпича домов, – точно таких же домов, как и тот, в котором жил сам Сергей. Тропинка виляла между снежных сугробов, иногда выше человеческого роста высотой, и временами Сергей совсем пропадал из виду, если бы за ним наблюдал кто-нибудь со стороны. И в морозной тишине можно было различить только размеренный скрип шагов.

«Заодно и завтрак уляжется», – обнадежил он себя и, чтобы не терять время попусту, придумал себе занятие: стал медленно и глубоко вдыхать через нос воздух, и, делая небольшую задержку, выдыхать его через рот без остатка. Он рассчитал, что подобными дыхательными упражнениями, он сильно поспособствует процессу пищеварения. В его голове вертелась неясная мысль, вроде того, что «для усвоения еды кислород тоже нужен».