Анатоль Корнейчик - Зимарумба, или Снега водевиль

Сергей смотрел на эти бледные ступни, и одна и та же неприятная мысль копошилась у него в голове. Было что-то особенно неприятно-тревожное в виде этих голых ног. Он чувствовал, что он вот-вот разгадает, что же именно ему неприятно и тревожит его. Ответ был очень близок и он, почувствовав это, так же почувствовал, что он не хочет знать этого ответа. Он тут же заставил себя отвернуться и стал, словно в пустоту, смотреть на небольшое, с проложенной между рамами против замерзания, как он знал, ватой и с не задернутой шторой окно. Постепенно сознание вернулось к нему, и он стал понимать то, куда он смотрит и что он видит. Сергей перевел взгляд на дверь, ведущую в небольшую спаленку родителей. На двери, с занавеской с родительской стороны, он вдруг обнаружил почти точно такой же, как и на окне, переплет из шести застекленных квадратов. Внутри у него, как при каждом сделанном им новом открытии, поднялась волна радости. Но в тот же момент он испытал некоторое разочарование. «Ну, как! Я ведь тысячи раз смотрел и на это окно и на эту дверь и никогда раньше не обращал внимания на то, как они оба похожи между собой!» И, по укорененной привычке, хотя и не совсем логично, он перешел к обобщениям. «Ну вот, всегда так. Замечаешь что-нибудь интересное едва ли не самым последним. Всегда найдется рядом кто-нибудь другой, кто заметит это что-то интересное раньше тебя. Кто-то, опередив тебя, выскажет мысль, или выразит какое-нибудь наблюдение. А ты только стоишь, олух-олухом, хлопаешь глазами, и жалеешь об одном, ну как это я сам первым не догадался и не сказал об этом. А ведь это так просто! А, если бы я первым додумался до того же самого, то, уверен, что выразил бы это гораздо интереснее, тоньше, умнее!» Так, потихоньку съедая самого себя, лежал он еще некоторое время и отвлеченно переводил взгляд с окна на дверь и обратно. Кто-то может удивиться: «Ну, что это за «открытие» такое: шесть застекленных квадратов двери похожи на шесть одинаковых квадратов в раме окна!» Но дело в том, что с первых месяцев своей жизни человек только тем и занимается, что познает окружающий его мир, постоянно, по несколько раз на дню, делая подобные открытия. И чем более любознательной натурой наделен человек, тем больше всяких открытий, разных и неожиданных, обогащают его. Когда Сергей, дождавшись времени, что бы никого не было дома, впервые примерил новый костюм, он так же сделал очередное открытие.

В их доме находилась одна драгоценность, которой не было ни у кого другого, – во всяком случае, в каких бы домах своих друзей и знакомых не бывал бы Сергей, он такой вещи нигде не встречал. Драгоценность эта была, доставшийся по наследству, стоявший в родительской спальне, полностью сделанный из карельской березы, без всякой там фанеры, покрытый яхтенным лаком, древний, добротной работы, шкаф. В дверцу шкафа снаружи, делая его еще более праздничным, было вставлено из толстого стекла, с широким фацетом по краям, зеркало. Занимавшее собой, всю высоту дверцы, слегка потускневшее от времени, зеркало, было обрамлено рамкой с витиеватым узором, весьма искусной резьбы. Повторяя тему узора, на внутреннем замке красовалась бронзовая накладка, а в скважине поблескивал бронзовый же, довольно внушительного размера, отполированный руками, ключ.

В шкафу хранились большей частью дорогие материны наряды. Она никогда не покупала дешевой одежды. Всегда предпочитала, сэкономив деньги, покупать только самые качественные вещи. И любила повторять: «Хорошая одежда никогда не выйдет из моды». И, действительно, во что бы она ни одевалась, никто и никогда не мог упрекнуть ее, что она не модно одета.

Рассматривая себя в зеркале, наблюдая, как лоснится и переливается на складках различными оттенками синего цвета, гладкая, словно шелковая, блестящая ткань, Сергей, с удовольствием прислушиваясь к новому звуку, медленно таскал вверх-вниз бегунок молнии. У него никогда прежде не было ни одной одежки с такой длинной, да еще, что бы расстегивалась полностью, молнией. Как следует, насладившись в самую пору подошедшим костюмом, ласковым звуком, издаваемым молнией, Сергей выпустил бегунок из рук, – та штуковина, за которую он таскал бегунок, повисла, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Сергей заметил это покачивание и тут же подумал: «О, как хвост у собаки, – и тут его осенило, – так вот почему бегунок называют собачкой! Именно из-за этого – как будто собака виляет хвостом». Это и было одно из открытий, сделанных Сергеем. Особенностью внутренней организации Сергея было то, что однажды пришедшая ему на ум мысль, в его сознании тут же превращалась в крепкое убеждение. Так произошло и с мыслью о собачке – она сразу же сделалась его убеждением.