– Агесилай, скрытно разберём стены агоры, проделаем подкопы? Выйдем тайно в тыл осаждающим? И с обеих сторон поднажмём на предателей? – Коренастый муж с перебитым носом кивает головой, обмотанной окровавленной тряпицей, на дальние дома Ахрадины, примыкающие к агоре. Седой старик, ставший негласным стратегом осаждённых сограждан, кивает утвердительно.
– Хирисоф, возьми добровольцев, копай лазы. – Замотанная в тряпки голова исчезает в рядах отряда на агоре. Вскоре три десятка подростков устремляются вслед за Хирисофом к лавкам домашних инструментов.
– Всяк, кто может нести груз, пусть возьмёт оружие для Тихе. – Старик отыскивает глазами несколько десятков угрюмых, злых, полунагих женщин, примкнувших к обороне агоры.
– Мои рабы готовы сражаться за полис. Могу их вооружить? – Долговязый, ссутулившийся мужчина лет тридцати пяти, чёрный лицом, густо измазанный скорбной сажей, держит за руки двоих крепких юношей, выходцев из карфагенской Ливии.
– Деркелид дорогой, твоим смелым рабам дадим свободу за содействие полису. Всяким рабам дадим свободу, не только твоим. – Седой старик-стратег гордо поднимает голову. Хлопает по загорелым плечам рабов-ливийцев. В руки хищно улыбающихся юношей ложатся тяжёлые бронзовые топоры дровосеков. – Если погибнете в бою, найдём и похороним с почестями, у храма, как свободных, сложим погребальные костры для вас! Возьмите парадное оружие в моём торговом корабле. Проданный товар для богачей Сибариса. Сибарис подождёт.
Таких «содействующих» мужчин с напрасно пустующими мозолистыми руками на агоре Ахрадины добрых пять сотен. Среди них, таких не похожих друг на друга выходцев из Карфагена, Этрурии, кельтов, италийцев, – надсмотрщики над рабами невольничьего рынка, непроданные рабы, государственные рабы-полицейские, гончары-мастеровые, столяры верфи, пекари и повара съестных лавок при агоре. Несвободные и не помышляют о побеге к бунтовщикам. У каждого раба веские причины личного свойства остаться верными прежнему порядку.
Пять сотен «освобождённых», вооружённых богато декорированным оружием (предназначавшимся для Сибариса), занимают свои места в отрядах граждан, обороняющих агору. Отряды скрытно расходятся по периметру стен агоры. У холодных, в солнечном блеске бронзы, статуй богов, что в центре агоры Ахрадины, остаются старик и два десятка женщин-доброволиц при тяжёлых сумках с оружием. В руках седого стратега осаждённых короткая медная труба в виде массивного рога, закрученного спиралью. Сигнальная корабельная труба – единственное оружие и знак командного отличия.
Вино мщения, настоянное на отчаянии осаждённых, придаёт силы подросткам Деркелида. Два коротких подкопа прорыты ещё до полудня. Их выход – в комнатах богатого дома Ахрадины. Хозяин дома в тяжёлой гоплитской кирасе, в шлеме и при оружии, с перепуганными домочадцами, радостно-молча приветствует грязных мужчин из лаза. Целует, стискивает в объятиях. Дом принимает сотню нежданных гостей. Те стряхивают землю на мозаику пола, оставляют следы во внутреннем дворике, бесшумно выстраиваются в три боевые колонны. Ворота дома Ахрадины тихо приоткрываются (петли хорошо смазаны). Бронза ксифосов, секир, кинжалов поблёскивает за воротами.
Крепостная стена, выходящая к прямой улице на Тихе, частично разобрана, подкопана, едва заметно накренена в сторону улицы и укреплена деревянными подпорками. Осаждающие приходят в движение. За стенами агоры слышно бряцание оружия, команды строиться, возбуждённо-радостные крики. Бунтовщики готовятся к решающему штурму агоры и не скрывают приготовлений. Похоже, никто из мятежников не сомневается в близкой и полной победе.
Старик слушает доклад трёх командиров, что-то шепчет сидящим женщинам. Женщины встают, вскидывают сумки с оружием на плечи. Медная труба седого героя Гимеры издаёт протяжный вой. Песня сигнальной корабельной трубы чарующей силой поднимается к полуденному солнцу Сицилии. Безмятежные редкие облака ранней весны удивлённо замирают, с любопытством всматриваясь в происходящее под ними.
Невысокая крепостная стена агоры Ахрадины с жутким звуком рушится. Тяжёлые известняковые блоки падают на толпы осаждающих. Раздаётся хруст костей и дерева, перестук раскалывающихся камней, за ними следуют истошные стоны, богомерзкие проклятия, отборная ругань. Густая розово-серая завеса пыли накрывает улицу. В хаосе происходящего бунтовщики не видят широко раскрытых ворот богатого дома Ахрадины. Три колонны воинов незамеченными покидают убежище. Со стен агоры на головы враждебных отрядов исступлённым потоком сыплются острые камни. Осаждённые устремляются в образовавшийся проём. Вылазка во спасение началась.
Читать дальше