Марат Байпаков - Эрис. Фила всадников

Мегиста не отрываясь смотрит на Полидама, в новинку ей стародавние конфликты сиракузской знати. Полиник подходит к костру. Вглядывается серыми проницательными глазами в Мегисту. Отправляет свою горсть благовоний в огонь, шепчет молитву. Поворачивается по-военному к Полидаму и, не глядя уже на невесту, тревожась о чём-то своём, спрашивает:

– Узнал правду про самозваную деву ?

– Узнал! – торжествующе выкрикивает Полидам в укрывшееся облаками небо.

Багровый Гермократ пытается встать с кресла, но бдительный Аристарх пресекает эту попытку. Фила всадников теряет всякое терпение. Раздаются частые выкрики: « Говори! », « Полидам, не мучь! », « Кто она? ». Но Полидам хладнокровно держит паузу. Разрозненные крики сменяются сердитым монотонным стуком кулаков по столам. Полидам выпячивает грудь:

– Подтвердилось! Дева из рода Ксантикла!

Слова Полидама тонут в восторженных криках. Мегиста цветом лица схожа с покрывалом невесты. Её влажные глаза вновь ищут защиты в прозрачных белых облаках. Полиник напряжённо всматривается в лицо девушки. Овации смолкают. Гаморы ждут ответа извечного оппонента Полидама.

– Что ты на неё так смотришь, моя любимая вражина? Она же дева, а не зеркало! Себя в ней, что ли, хочешь увидеть? – Удачная шутка Полидама встречает отклик среди гаморов. Смех накрывает весенним облаком столы. Полиник смущается, но его ответ шокирует собрание не меньше, чем новость о благородном происхождении невесты.

– Не было между нами вражды! – Полиник первым стискивает Полидама в объятиях. – Не вражина я тебе! На всё воля всесильных богов!

Гаморы в молчании поднимаются с кресел. Такого замирения никто не ожидал. Собрание гаморов одобрило не только выбор невесты. Полидам утирает предательские слёзы радости. Гаморы занимают места за столами. Мегиста осторожно оглядывается. Трава на поле первой борозды сочно-зелёная после холодных зимних ливней. Запах травы – как у горького мёда. Суровые сицилийские облака теплеют розовыми оттенками. Примирительные объятия двух солидных глав родов размыкаются.

– К сожалению, однако, выяснилось и другое… – (Мегиста прикусывает губы до крови. Девушка закрывает глаза.) – Дева-бакхиад круглая сирота… – (Голова невесты низко склоняется.) – Смелый отец подвергся остракизму худых. Из скорых обвинений в предательстве Коринфа в пользу Афин, предъявленных её отцу, на суде ничего не подтвердилось! Бунтарей из… расплодившихся худых … интересовал преступный передел его земли! То был заговор, всё выяснилось уже после изгнания семьи. Дела давние, но не позабытые в родном Коринфе…

Раздаётся злое «У-у-у!». Венок полевых цветов Мегисты падает в траву. Гермократ встаёт. Аристарх печально качает головой и не препятствует юноше. Полидам продолжает:

– Приданого у знатной девы нет. – (Мегиста выдыхает и снова поднимает лицо к небу. Из глаз её текут слёзы.) – Дева была оскорблена в Милете. – (Красавица вздрагивает.) – Крайне жестоко расправилась с обидчиками – по слухам, опоила ядом и сняла с ещё живых, умирающих, кожу… – (Неистовые аплодисменты в адрес мстительницы разрывают тишину.) – Развесила кожу обидчиков в доме, что принадлежал её родителям, обезобразила до неузнаваемости трупы, сожгла глаза и сердца мертвецов в очаге и скрылась на неизвестном торговом судне. Судно с беглянкой приплыло на Сицилию. В Милете суд заочно приговорил беглянку и её коринфских подруг-бакхиадок к смерти через позорное повешение. Дом беглянки, скромный земельный надел и скотину изъяли в собственность семей убитых…

– Персидский Милет мне не указ! Ионийцы мне не друзья. – Полиник решительно прерывает оглашение скорбных подробностей. У сикелиотов умная голова на плечах. – Пустозвоны ионийцы, не мы, гаморы Сиракуз! – Допустимое тщеславие наполняет слова говорящего. – Дева достойна нашего благородного рода! Нет на деве Мегисте… – Полиник в запальчивости сбивается, откашливается и торжественным тоном, уже неспешно, продолжает: – Я, глава славного рода Ксантикла в Сиракузах, заявляю: нет на деве Мегисте бесчестья! Моё суждение таково: Ксантиклы, как коринфские, так и сиракузские, не несут позора за преступления, совершённые против них. Мы, потомки Ксантикла, Гераклиды, основатели Сиракуз, подтверждаем честь этой доброй девы! Подойди ко мне, достойная из филы всадников Коринфа!

Не осталось сил у Мегисты выполнить просьбу. Дева бережно положила свою защитницу, семиструнную кифару, на землю, покачнулась и упала без чувств. Гермократ устремился к невесте, поднял её, принялся поцелуями и растиранием висков приводить деву в сознание. Мегиста наконец открыла глаза. Сочувственное молчание воцарилось среди гордой сисситии. Никто из аристократов не попытался опротестовать суждение, вынесенное влиятельным главой древнейшего коринфского рода из первых переселенцев. Расчувствовавшийся Полиник обернулся к представителям рода бакхиада Ксантикла: