Святослав Воеводин - Евпраксия – святая грешница

Ветер раздувал полотнища, развешанные между срубов и мостков, чтобы заслонять купальщиков от нескромных и просто любопытных взглядов. На песке сохли охапки речной травы, вытащенной из воды, чтобы не раздражала нежную кожу княгинь и боярынь. Они заняли три средние купальни, готовясь к долгожданному омовению. Одни стыдливо прикрывались, смущаясь своей наготы, другие, наоборот, выставляли животы, зады и груди напоказ, предлагая завидовать своим прелестям.

Евпраксия опасливо косилась по сторонам, как всегда слегка ошеломленная обилием мохнатых лобков, бесстыдно выставленных подмышек, растянутых розовых сосков и пупков, глубоких, как паучьи норы. Она и хотела стать взрослой, и страшилась этого. Взрослые женщины, оставаясь наедине друг с дружкой, становились не в меру смешливыми и развязными, а от их шуток и прибауток уши сворачивались в трубочки, будто листья на жаре.

Не дожидаясь, пока мать закончит разоблачаться и накинет короткую холщовую рубаху, девочка выскользнула из купальни и побежала по теплым доскам на помост, где была перехвачена нянькой Лушкой в подоткнутой нижней юбке.

– Погоди, княжна! – заволновалась она, растопырив руки, как если бы ловила вырвавшегося на свободу курчонка. – Без теток в реку нельзя. Я плавать не умею.

Проскочив под вытянутой рукой, Евпраксия, заливаясь звонким смехом, с разбегу прыгнула в воду. Ласковая прохлада объяла ее тельце с ребристыми боками и поджарым мальчишечьим задом. Босые пятки коснулись песчаного дна, пружинисто оттолкнулись и вынесли юную княжну на поверхность, будто юркого малька, спасающегося от хищной рыбины. Раздвигая зеленоватую воду, усеянную тополиным пухом, Евпраксия поплыла на глубину, не оборачиваясь на призывные крики девки, бегающей по помосту с заломленными руками.

Волнения были напрасны. Во-первых, плавала Евпраксия хорошо, держась на воде что твой поплавок. Во-вторых, напротив купален была протянута веревка, за которую детям заплывать строго-настрого запрещалось. Вот вдоль нее и плыла Евпраксия, пока чуть не столкнулась с Ростиславом, тоже вырвавшимся на свободу раньше взрослых.

– Гляди! – прокричал он. – Вот как я могу!

Его руки заработали на манер мельничных лопастей, поднимая тучи брызг. Наткнувшись на веревку, он поднырнул под нее и поплыл дальше.

– Ростик! – позвала Евпраксия. – Ты куда? А ну, воротись!

Брат не слышал. Бахвалясь своим новым умением, он нарезáл воду саженками, отдаляясь все дальше и дальше. Евпраксия в растерянности оглянулась. Перепуганная девка уже не металась по помосту, а втолковывала что-то гридням на берегу, указывая пальцем на реку. Из загородок выходили женщины и мужчины в рубахах по колено. Вот появился отец, чресла его крупного, слегка оплывшего тела были обмотаны полотном. Он увидел дочь и помахал ей рукой, усмехаясь.

Она повернула голову и ужаснулась тому, как далеко находится Ростислав. Мальчик уже не размахивал руками, но продолжал отдаляться, уносимый течением.

Недолго думая, Евпраксия окунулась с головой, чтобы разминуться с веревкой, и устремилась следом за братом, изо всех сил ударяя по воде руками и ногами. По мере того как река относила ее от берега, у нее все сильнее и сильнее захватывало дух. Оглянувшись, девочка обнаружила, что купальни сделались маленькими, как игрушечные ларчики, а лица взрослых, столпившихся там, были уже неразличимы. Несколько человек плыли к ней и Ростиславу, торопливо вскидывая руки, но находились еще слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на их помощь. Не поспевали и лодочники, суетливо спускавшие на воду долбленку. Из-за спешки они перевернулись на отмели и принялись вылавливать оброненные весла.

Больше не отвлекаясь, Евпраксия поплыла за братом, который сейчас напоминал щенка, брошенного в реку и держащегося на поверхности из последних сил. Он уже греб не так бойко, и его руки почти не показывались из воды.

– Держись, Ростик! – подбадривала Евпраксия, постепенно догоняя Ростислава.

Лучше бы ей не открывать рта, потому что очень скоро она нахлебалась воды и как-то вся отяжелела. Брат уже пару раз погрузился с головой, и теперь было видно только личико его, устремленное к небу, словно он там что-то хотел увидеть, прежде чем пойти ко дну.

Евпраксия не успела. Ростислав, не издав ни звука, пропал из виду – только круги поплыли по течению, стремясь скрыть место погружения. Евпраксия набрала полную грудь воздуха и нырнула.

Желтая вода, пронизанная солнцем, была достаточно прозрачна, чтобы разглядеть в ней темный силуэт с расставленными руками, медленно опускающийся туда, где уже никакого света не было. Усердно работая ногами, Евпраксия развернулась головой вниз и, раздвигая упругую толщу, устремилась за тонущим братом.