Валерий Кормилицын - Держава (том второй)

— То есть, как это крепостное право? — забыл об «антиресном» зайце бородатый рабочий.

— А вот так, товарищ Филимошкин, — бросив в костёр все ветки, тоже хлебнул из бутылки Шотман. — В новых расчётных книжках, оговаривающих условия найма на работу, ни слова не написано о правах, полученных рабочими после отмены крепостничества…

Нахмурив лбы, охотники с недоумением разглядывали черноволосого парня, обдумывая его слова.

Все они относились к крестьянскому сословию.

— А ведь и взаправду так, — схватился за ружьё сидевший неподалёку от костра нестриженый, весь какой–то неухоженный и помятый, с въевшейся в заскорузлые пальцы и ладони грязью, токарь казённого Златоустовского оружейного завода.

— Рано пока из ружья палить, товарищ Симонов, рано, — легко поднялся на ноги и подошёл к костру Северьянов. — Власти вновь мечтают закабалить народ… Вот и исчезла ссылка на царский манифест 1861 года в новой расчётной книжке, — сел на облучок саней. — Тпр–р–у, — схватив вожжи, осадил встрепенувшуюся лошадь. — Вот так в свои рабочие руки мы должны взять администрацию завода, — натянул он вожжи, задрав лошади голову. — Начальник горного округа и не рыпнется, если мы, рабочие, дружно потребуем вернуться к старым расчётным книжкам, — бросил вожжи на сани.

— Наша партия «Союз народных прав», должна выпустить листовки с этим требованием, — подошёл к другу Шотман и встал рядом. — А если требования не удовлетворят, будем бастовать. Не допустим возрождения крепостного права, — глянул в сторону завода, и широко перекрестился на купола примыкавшего к нему Свято—Троицкого собора, незаметно подмигнув Василию.

Большинство рабочих, отложив ружья, тоже перекрестились на кресты собора.

— Мужики, ну какое крепостное право? — сняв шапку и несколько раз перекрестившись, произнёс один из охотников. — Ребята молодые, несемейные, — кивнул в сторону стоящих у саней товарищей. — Ещё и двух лет у нас не пашут, а уже баламутить народ начали, — решительно надел на голову малахай. — Анатолия Александровича трудно запугать… Не мальчик, как эти, — пренебрежительно кивнул в сторону Шотмана с Северьяновым. — Зеленцову 49 лет в январе стукнуло. Русско–турецкую войну прошёл, крест Георгиевский заслужил, и вас, с вашими пукалками, испугается? — закинул за спину ружьё. — А в прошлом году восьмичасовой рабочий день ввёл на всех заводах округа… На других–то по одиннадцать с половиной ломят. И зарплата исправная… Хватает жану с дитями накормить… Как хотите, но я вам в этом деле не помощник, — повернулся и стал спускаться с горы по неширокой тропинке.

— Да никто о зарплате не говорит, — видя, что рабочие задумались, всполошился Шотман. — Давайте пошлём двух представителей к Зеленцову и потребуем вернуть старые расчётные книжки, — оглядел охотников. — Вернут их, и бастовать не станем…

— Текст мы составим, — поддержал приятеля Василий, — и пусть двое рабочих… кто у нас тут самые смелые и умные… Вот, к примеру, Филимошкин с Симоновым, и отнесут начальству наши требования. — А этот трус пусть ко всем чертям катится, — плюнул в сторону ушедшего рабочего. — Вычеркнем его из «Союза народных прав».

— Согласны, ребята? — обратился к любителю зайчатины и шелудивому борову Шотман.

Те утвердительно покивали тупыми своими головами: кому не лестно прослыть «смелым и умным».

8‑го марта они и отнесли петицию начальнику Златоустовского горного округа, с трудом прорвавшись в его кабинет.

Перед лицом Зеленцова, вся их активность и напускная смелость без следа иссякли.

Прочтя послание рабочих масс, Анатолий Александрович от души рассмеялся.

— Это явная глупость, — потряс бумагой. — Новые расчётные книжки абсолютно законны и не ущемляют ваших интересов… Идите спокойно работайте и не слушайте смутьянов.

— По–моему, друг ты мой ситный, влипли мы с тобой по самую рукоять кинжала, — выйдя на улицу и надев шапку, поплевал на свои заскорузлые ладони Симонов. — Кажись, по головке нас не погладят, — развеселил товарища, представившего, как Зеленцов гладит сальные, взъерошенные космы токаря.

— Ничё-ё! Народ поддержит, — подбодрил себя Филимошкин и оказался прав.

Агитаторы времени зря не теряли и подняли прокатчиков. Те тоже подали докладную записку Зеленцову.

На этот раз, внимательно читая её, он не смеялся: «Мы, рабочие большого прокатного цеха, прекратим работу в случае невыполнения наших требований… Мы просим: 1). ввести в расчётные книжки все права и преимущества, предоставленные положением 8 марта 1861 года без последующих и могущих последовать изменений. 2). изъять из книжек правила из закона 11 марта 1902 года, как применимые к фабрично–заводской промышленности, а не к казённым горным заводам».