Дмитрий DM - Контрабандисты времени

Они вышли на улицу.

3. Рынок Мортен

Идти в средневековой одежде для современного человека непривычно. Шерстяные чулки, шоссы, пришлось одевать сырыми, поэтому первое чувство – холодно, вдобавок, они натирали и кололись. Дутые шорты с прорезями и полосками из кожи терли не меньше. Льняная рубашка, заправленная в них, собралась в кучу и обосновалась на пояснице тугим комом. Бархатный берет, или же нечто среднее между беретом и шляпой, постоянно съезжал набок и в нем очень жарко. Раздражало большое перо, которое постоянно лезло то за шиворот, то в глаза. Обувь ужасна, скроена без учета ортопедического контура стопы. Пулены, ботинки с удлинёнными носами, сшитые из мягкой кожи, по идее должны быть удобными, но из-за низкого подъема натирали голеностоп. Вдобавок, длинные носы постоянно сгибались, что мешало ходьбе. Демьян, топая в них, проклинал герцога Бургундского, который ввел их в моду, чтобы скрыть уродство своей стопы. Большой кинжал, висевший сбоку, беспрестанно колотил по бедру. Демьян никак не мог понять Бруно. Почему тот идет во всем этом, как ни в чем ни бывало. Но через некоторое время он полностью переключился на осмотр окружающего его города. Так как вокруг его взору действительно предстал средневековый город и он, как ни пытался, не смог найти не ни одной причины сомневаться в этом. Все его догадки относительно постановочных декораций или розыгрыша блекли, превращаясь в туман. Наконец, пройдя короткую улицу с узким переулком, они оказались на рыночной площади. И вот тут у Демьяна от удивления «отвисла челюсть». Это главное железобетонное доказательство, что они в настоящем и достаточно большом для своего времени средневековом городе.

– Этого просто не может быть, – ошеломленно прошептал он, – я не могу в это поверить.

– Ну, а я что тебе говорил, брат, – восхищенно сказал где-то сбоку Бруно.

Рыночную площадь со всех сторон облепили невысокие двух- и трехэтажные дома. В основном с остроконечными крышами из почерневшей от времени черепицы. За ними высились острые шпили соборов и городской ратуши. У большинства домов последние этажи возведены из дерева, а над крышами, как деревья без кроны, торчали дымоходы. По-видимому, качество стекла оставляло желать лучшего и чтобы дать доступ солнечному свету в жилище, во многих домах створки решетчатых окон хозяева распахнули настежь. Первые этажи использовались хозяевами как торговые помещения или же сообразно ремеслу владельца: лавки, склады, конторы менял и ростовщиков, стряпчих, адвокатов. Здесь же небольшие помещения цирюльников, которые не только стригли, брили, завивали разогретыми на углях щипцами, распространяя вокруг запах паленых волос, но и оказывали медицинские услуги: рвали несчастным зубы, зашивали раны, вправляли вывихи. С ними соседствовали ряды пекарен, которые выставляли на прилавки круглые, как огромный речной камень хлеб, с черной коркой и ноздреватым донцем. В лавках продавались различные товары, начиная от шелковых тканей с Востока до кружев из Флоренции, Шантильи, Алансона. Оружие из Милана, цветное Муранское стекло из Венеции и предметы роскоши. Во многих лавках, где продавали металлические изделия, тут же слышен стук молотков и хриплое сипение горничных мехов. Над многими лавками, чтобы обозначить свою принадлежность к ремеслу, висели на железных штырях и роспусках деревянные вывески, где краской выведены название заведения или же рисунок, чаще написанный неумелой рукой самого владельца. Продукты же продавали на площади с крестьянских возов, уставленных большими плетеными корзинами. Здесь все, что выращивали в ближайших деревнях. Большие капустные кочаны белели, как отрубленные по приказу безжалостного Робеспьера головы роялистов. Большие и малые деревянные кадушки, глиняные горшки со свежим молоком и сыром стояли пирамидами. Мешки из грубой холстины, словно монахи францисканцы, выстроились рядами, предлагая покупателям купить брюкву, репу, яблоки, зерно. Возы с рыбой, которая на рассвете каким-то чудом была доставлена на рынок в более-менее свежем состоянии расторопными торговцами с побережья. И чтобы не купленная за день рыба не пропала, она потрошилась и солилась тут же на возах, прямо на рынке. Тут же продавалась блеющая, мычащая, и гогочущая живность, начиная от коров и заканчивая цыплятами кур. Особо стояли ряды мясников. Они важно опирались руками на прилавок в покоричневевших от их кровавой работы фартуках, держали в руках большие ножи. За их спиной на массивных крюках висели большие свиные туши и разделанные на части говяжьи. Иногда живность забивали тут же на рынке, и кровь несчастных животных текла прямо под ноги покупателям. Крестьяне, торгующие на возах, торговцы, посетили рынка, справляли нужду здесь же, не отходя далеко от торгового места или у стен домов. Да и из окон иногда выбрасывали мусор и нечистоты. Надо ли говорить, какой смрад стоял над рыночной площадью? В основном площадь и некоторые дороги уже щеголяли поверхностью вымощенной камнем, но все же некоторая часть представляла собой грязное месиво из земли, протухших продуктов, навоза и отходов человеческого быта. Чтобы не потонуть во всем этом, по площади проложили широкие дорожки из толстых, грубо распиленных досок. По ним ходили не только покупатели, но и сновали туда-сюда многочисленные лоточники, неся на голове большие деревянные стеллажи, заваленные всевозможными товарами или готовыми к употреблению продуктами. У стен в тени углов нашли приют многочисленные попрошайки, выставив напоказ свои увечья, чем пытались разжалобить проходящих мимо людей, чтобы выпросить у них свой заветный грош. Из-за их многочисленности казалось, что в углах и у стены шевелится некая дурно пахнущая и стонущая бесформенная масса, состоящая из гигантских насекомых. Эти бедолаги, по большей части, жертвы, закончившейся Столетней войны. Среди них немного крестьян, оставшихся без земли в результате ее опустошающего воздействия на народ.