Валерий Марченко - Калинов мост

Между тем, Криницкий, придя от первого шока, ударил кулаком по столу.

– Пётр Мефодьевич! Кадрам! Фамилию Карниловича вычеркнуть из списка приглашённых! Изъять её из документов и протоколов заседаний бюро ЦК! Убрать из штатного расписания комиссий! Исполняйте немедленно!

– Слушаюсь, товарищ 1-й секретарь! Разрешите выйти? – прогнулся работник оргкадрового отдела ЦК.

– Идите!

Смахнув пот из-под зачёсанной назад шевелюры, Криницкий, не сдержав эмоций, взорвался:

– Это безобразие, товарищи! Кто ещё не понял текущего момента? Или, может, кто-то из присутствующих разделяет позицию Троцкого и не согласен с теорией товарища Сталина о победе социализма в одной стране? – Криницкий обвёл взглядом членов бюро ЦК партии. – Подумать только! Докатились! Так называемая «Объединённая оппозиция»: Зиновьев, Каменев, Троцкий бросили лозунг: «Перенесём огонь направо – против нэпмана, кулака и бюрократа»? Что это такое, спрашиваю вас?

Криницкий расходился, не замечая опущенных глаз партийных руководителей.

– Я объясню популярно: культурно-просветительная комиссия республики съехала «вправо», а товарищ Карнилович… Тьфу, черт! Задержанный Карнилович ничего не сделал, чтобы избежать позора и, я не побоюсь этого слова – предательства, товарищи! Троцким зачитался! И задержан, как враг народа! Это, знаете ли, плохая практика, товарищи, в округах и районах надо удвоить, нет – утроить бдительность! Вы должны смотреть в глаза партийцам и спросить у них: «Ты свой? С нами?». Это не фунт изюму, товарищи… Раз-бе-ри-тесь!

1-й секретарь ЦК коммунистической партии большевиков Белоруссии поднял вверх указательный палец, но объявить повестку заседания бюро не успел – дверь осторожно открылась и в кабинет вошёл… Карнилович.

– Извините, товарищи, – замялся у двери культпросветработник, – товарищ Пилляр задержал в кабинете. Ему, знаете ли, срочно потребовались данные о работе комиссии в текущем году, я доложил ему всё, как есть… И о нашей с вами, Александр Иванович, поездке в западные районы республики – тоже… Роман Александрович остался довольным… Просил извинений за мою задержку…

Гром грянул в кабинете Криницкого не страшным взрывом электрического заряда, а тишиной. Жужжание залетевшей пчелы можно было принять за гул эскадрильи АНТ-2, летевшей во вражеские тылы с полной бомбовой нагрузкой.

– Э-э-э… Понял, товарищ, Карнилович… На заседание бюро?

– Вы пригласили вчера, товарищ 1-й секретарь Центрального комитета, и моя фамилия в списках есть! – удивлённо развёл руками представитель культурного направления деятельности в республике.

– Ага, ну-да! Нич-ч-чего не понимаю! Присаживайтесь.

Отпив из стакана воды, прокашлявшись, Криницкий открыл заседание.

– Уважаемые товарищи! На основании проведённых с членами бюро ЦК партии республики консультаций, предлагаю следующую повестку дня: с докладом об административном устройстве БССР в период 1925 – 1926 годов, если нет возражений, выступлю я. По вопросу сворачивания политики НЭП в республике – тоже прошу предоставить слово мне. В части вопроса безопасности границ с Польшей в связи с государственным переворотом, осуществлённого Пилсудским, слово предоставим уважаемому Роману Александровичу Пилляру – председателю ГПУ БССР. Обещался подойти. Обсудим посевную страду…

Мысль Криницкий не закончил. В кабинет вошёл представитель оргкадрового отдела ЦК Пётр Мефодьевич и бодрым голосом доложил:

– Товарищ 1-й секретарь Центрального комитета партии, ваше поручение выполнено! Фамилия врага народа Карниловича в служебной документации вымарана и изъята из штатного расписания ЦК.

В очередной раз в кабинете партийного руководителя республики тишина разразилась громом среди ясного неба.

– Позвольте, любезный, вы о чём? О каком Карниловиче речь? – беспомощно двигая стулом, поднялся председатель культурно-просветительной комиссии. – Товарищи… Я не совсем понимаю…

Кадровик ЦК, увидевший на заседании живого и невредимого Карниловича, казалось, вот-вот потеряет сознание.

– Э-э-э-э… Товарищ 1-й секретарь…

– Вон, – зарычал Криницкий, – фамилию вернуть в исходное положение! Немедленно!

– Каким образом, товарищ первый?..

– Вон!

Доклад продолжался. Не менее трети участников заседания бюро ЦК, пережив предынфарктное состояние, едва ли слышали Криницкого. Не был исключением и Иван Павлович. До него издалека доносился голос партийного руководителя республики, вещавшего об укрупнении БССР присоединением Гомельской области, ряда районов Псковской… Если Псковской, подумалось ему, значит, Велижского, Себежского, Невильского уездов – к его Витебскому округу. Надо было что-то делать! Решать!