Ованес Азнаурян - В ожидании весны

Гарик открыл глаза, с трудом возвращаясь оттуда, издалека, с тишины гор. Перед ним стояла мама, вытирающая мокрые, красные, уже старые руки краем передника. Вошла в комнату Мэрико.

– Папа, я с тобой!

– Нет.

– Ну пожалуйста!

Гарик стал переодеваться, дочка просто накинула куртку и обулась. А потом они вышли. Был воскресный день – было мало автомашин – полудождливый, полусонный, тихий с утра, несуетливый. Гарик увидел, как с остановки тронулся автобус, задевая крышей ветку дерева, как потом осыпались листья. Автобус был большой округлый, толстый, грязный, серо-белый.

– Папа, а мы сядем в автобус?

– Нет.

– Хочу сесть в автобус. Мы никогда не ездили в автобусе.

– Не сегодня.

– А когда?

– Когда-нибудь.

– «Когда-нибудь» это когда?

– Не знаю…

Рука девочки была теплая и крепко, послушно сжимала его руку. Гарик вспомнил, что там, в горах, он все время мечтал об этом: выйти вот так с Мэри на улицу, идти рядом и держать дочкину руку в своей. А что теперь? Теперь вот мечта осуществилась. И ничего…

У входа в метро Еритасардакан [16] «Молодежная» ( арм. ) – станция ереванского метрополитена. сидела старушка, продавала хлеб. Хлеб был в большой сумке, накрытой целлофаном, на котором были капельки дождя.

– Подходите, покупайте, свежий, хрустящий хлеб. Свежий хлеб… – зазывала старушка. – Покупайте хрустящий хлеб!

Гарик с Мэрико подошли к старушке.

– Сколько стоит вот этот?

– 100 драм, – ответила старушка. – Очень хороший хлеб, свежий, хрустящий…

– Дайте два.

Затем Гарик отломил от края этакую большую горбушку хлеба и отдал дочери.

– Спасибо, папа.

– На здоровье. Ешь. Он вкусный.

– А когда мы сядем в автобус?

– Завтра, – неожиданно ответил Гарик.

– Завтра – это «когда-нибудь»? – улыбнулась Мэрико.

– Нет. Завтра – это завтра.

– А куда мы поедем?

– Не знаю.

– Давай поедем в Монумент [17] Парк «Победа», который все ереванцы называют «Монументом». Причиной этого неофициального названия стал памятник Сталину, установленный в парке в 1950 году. Со временем «Монументом» стали называть не только парк, но и весь район, который до сих пор считается одним из самых престижных в Ереване. . Там есть кафе. Мне одноклассница рассказывала. Ты возьмешь себе кофе, а мне – горячий шоколад. Ну, и пирожное, если деньги будут. Кафе называется «Навак» [18] Лодка ( арм. ). .

– Давай.

– На автобусе?

– Да.

– Завтра?

– Да.

Гарик с Мэрико вернулись домой. Он думал о том, что вечером будет полно гостей, и это означало, что можно будет пить без всякого риска быть замеченным. Он открыл для себя, что водка очень часто может помочь и собой заменить нечто, что не поддается объяснению, может быть, пустоту…

Опять вспомнил ночь.

Была темень, хоть выколи глаз. Лишь виден был красный огонек от его сигареты, который то загорался ярче, то снова тускнел. Маргарита слышала, как он с шумом выдыхал дым, и, когда огонек сигареты снова вспыхивал, видела лицо его и глаза. Время от времени слышался шум проезжающей машины, и свет от фар на несколько секунд освещал спальню, и Марго тогда видела также шею его, и грудь, и край одеяла. За окном шел дождь. И ничего не было слышно, кроме дождя.

– Наверное, нам нужно развестись. Я не смогу тебя сделать счастливой, – сказал Гарик и опять затянулся сигаретой и с шумом выпустил дым.

Огонек от сигареты то загорался, то снова тускнел, и она видела его лицо, глаза.

– Нет-нет. Не надо разводиться! Пожалуйста! Не надо!

Слышался шум проезжающей машины за окном; свет от фар скользил по потолку и на мгновение освещал спальню, и она видела тогда также и шею его, грудь и край одеяла. Дождь продолжал идти. Маргарита продолжала плакать…

– Завтра на автобусе поедем в кафе, о котором тебе рассказывала одноклассница, – сказал Гарик Мэрико. Ведь он обещал. Гарик понял, что так иногда бывает, когда лишь обещание связывает тебя с жизнью… А ведь когда-то обещал себе – еще там, в горах – по возвращении переехать с семьей в Дзорк. Но теперь и этого не хотел. Ничего не хотел. Несмотря на опостылевший Ереван, Гарик так и не решился переехать в древний городок Дзорк, что на юге Армении.

На следующий день ему позвонил друг его Ваге Саакян и предложил встретиться.

Они пошли и сели в кафе, самое простое кафе со столиками на тротуаре, которые в те времена только-только стали появляться в большом количестве, со снующими туда-сюда официантками в мини-юбках, черных колготках и красных передничках с надписью «Coca-Cola».