Эра Эльто - Так умирают короли – I

– Робер, что я вам сделала? – в ее голосе зазвенели слезы. – Вы так жестоки со мной. О, бог мой, Робер, зачем же вы женились на мне, если теперь и нескольких мгновений не можете провести рядом?

– Я женился, потому что не знаю женщины прекраснее вас.

В коляске повисла тяжелая тишина. И будто сквозь десятки полотен с улицы доносился обыкновенный городской шум и ругань.

Шарлотта не нашлась с ответом. Ей была непонятна эта странная, мужская логика. Она, еще совсем невинная и неопытная девушка, не понимала, что в ее изумрудных глазах барон де Ролье находил свою погибель, что в ее медно-золотых волосах он видел смерть, а ее тонкий стан сводил его с ума и предвещал грядущий позор. Она не понимала, что он, каждый раз встречаясь с королем, в глубине души ждал короткого приказа или предупреждения. Филипп обозначил границы, но так за них и не перешагнул. Но милости… королевские милости были явлением столь редким, что барон понимал – за них придется заплатить. Честью.

Горечь затопила его. Барон отвернулся к окну, лишь бы не видеть этих молящих глаз. Если минуту назад он был готов овладеть женой прям в карете, без лишних слов и долгих приготовлений, то сейчас терзался этой мыслью. Он пришел в себя только тогда, когда маленькая ручка жены легла на его могучий кулак. От прикосновения пробежала дрожь. Он не ждал нежности от нее. И подобной смелости. Почти самоотверженности.

– Я принадлежу вам. И, право, я ни о чем не молю господа так горячо, как о том, чтобы он послал нам наследника, месье. Вы – мой господин. И, если я чем-то обидела вас, скажите. Я сделаю все, чтобы искупить вину.

– Все?

– Все, что в моих силах.

– Поцелуйте меня, Шарлотта.

Она мучительно покраснела. Поцелуй представлялся ей настолько интимным, что при одной мысли о том, что нужно пересилить себя и прикоснуться губами к упрямо сжатому рту Робера, становилось не по себе. Он ждал, не шевелясь и следя за ней несколько насмешливым взглядом. Что-то между ними изменилось. Впервые она почувствовала, что муж дает ей некую свободу в действиях. Она привыкла к грубости, порывистости и резкости. Привыкла к тому, что их ночи коротки и оставляют ее в состоянии полной разбитости. Решила, что так и должно быть. Ведь чем ее муж хуже других? Она почти спокойно реагировала на то, как он приходил к ней в покои, молча снимал с себя тяжелые одежды и просто брал то, что ему принадлежит. Он не целовал ее и не ласкал. Лишь однажды… На следующий день после свадьбы, когда несколько справился с головной болью, он позволил себе немного осторожной ласки. И в тот момент она решила, что боль навсегда осталась в прошлом, и что он действительно настолько пылал страстью к ней, что не мог ждать вечера. Но уже в следующий раз барон жестоко разбил ее надежды.

И вот сейчас… Она давно не видела его настолько спокойным. Шарлотта пододвинулась ближе. Нужно, чтобы он наклонился. Баронесса протянула к нему руки. Робер аккуратно поддался вперед, ловя себя на мысли, что волнуется. В этот момент коляска остановилась. Лакей спрыгнул на землю и пару раз ударил в дверь.

– Монсеньер, прибыли, – доложил он.

Шарлотта замерла. Робер склонился над ней.

– Подождут.

Его руки все еще порывисто, но напряженно-нежно легли на ее талию. Он сдерживал себя, борясь с желанием перехватить инициативу. Шарлотта рассматривала его лицо. Ее красота только зрела. Еще несколько лет – и она засияет, раскроется. И сама баронесса наконец поймет, насколько она красива. И сколь велика ее власть над мужчинами. Может, король именно этого и ждет? Момента, когда из хрупкой девушки она превратится в прекрасную женщину? Может, он разглядел что-то в ее глазах? Мысли о Филиппе вернули де Ролье в мрачную реальность. И красота жены уже вызывала боль, а не восхищение. Он притянул ее к себе и коротко прикоснулся губами к ее губам. Хотел отстраниться и выйти, но слабые руки жены не позволили этого сделать.

Робер взглянул на нее с высокомерным удивлением.

– Вы просили, чтобы я вас поцеловала. Я не выполнила просьбы.

– Не суть важно. Нам нужно идти.

Шарлотта сжала ткань дуплета. Потянулась к нему и впервые сама легко коснулась губами его щеки. Де Ролье замер.

– Оставьте это, сударыня, – бросил он, отвернулся и толкнул дверь коляски. Лакей вытянулся. Барон соскочил на землю и, развернувшись, подал жене руку.

Шарлотта, покрасневшая и расстроенная, не глядя, оперлась на нее. Она не могла понять, что делает не так, и почему мужа разозлил ее отчаянный жест.