Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том шестой

– В чем я и не сомневался. Мерзавец испаряется лучше Игоря Кио, – Фокусник пропал, едва покинув «Мосфильм». Саша набрал номер технического отдела Лубянки: «Что пишет жучок в машине Адвоката?». Коллега виновато ответил:

– Последняя запись поступила три минуты назад, но разобрать ее невозможно. Технический брак, слишком шумно. Кажется, рядом ехал троллейбус. Он открыл двери, водитель объявил остановку… – коллега прервался:

– Погодите, товарищ полковник. Жучок не работает… – Саша похолодел: «Как не работает?». Парень щелкал рычажками.

– Запись прекратилась, – растерянно сказал он, – послушайте сами, – Саша вздрогнул от свиста ветра. Ему в ухо что-то заскрежетало, наступила мертвенная тишина.

– Жучок выбросили из машины, – коллега помолчал, – на него наехало другое транспортное средство, – Саша бросил взгляд на приборную панель «Волги». Зеленый огонек потух.

– Проверьте, где Пикассо, – заорал он в трубку, – у вас есть запасной прибор. У меня ничего не мигает, – парень отозвался:

– У нас тоже, товарищ полковник. Ее устройство либо отключено, либо… – не слушая его, Саша переключился на канал Петровки.

– Внимание всем постам, – он заставил себя говорить спокойно, – пропала Шевроле Импала серебристого цвета с дипломатическими номерами, – он помнил номера Адвоката наизусть, – при обнаружении машины немедленно остановить ее, – Саше было наплевать на иммунитет Циммермана, – соблюдайте особую осторожность, внутри могут находиться вооруженные преступники, – выбросив обжигающий губы окурок, Саша бессильно выматерился:

– Кажется, мы их потеряли.

Среди нежной зелени весенних деревьев поднимались руины заброшенного усадебного дома. Импала стояла на разбитой дороге, солнце золотило темную воду в лужах. Джошуа услышал назойливый голос кукушки.

Когда Импала миновала границу Москвы, Павел хмуро сказал:

– Меняемся. Ты не знаешь куда ехать, а я был здесь на этюдах, – Джошуа никогда не слышал о деревне Крекшино.

Импала свернула под ободранный, проржавевший указатель. В кармане Джошуа лежал скомканный лист блокнота с грифом: «Всероссийское совещание молодых кинематографистов 1974 года». Небрежная скоропись Павла пересекала бумагу: «Где жучок?». Внизу знакомым Джошуа почерком написали: «Под передним сиденьем».

В лицо Джошуа ударил ветер. Приоткрыв окно, Павел выкинул черную коробочку на мостовую Ленинского проспекта.

– Если ты врешь, ты об этом пожалеешь, – вывел он на листе, – где остальные жучки… – она помотала головой.

– Больше нет, – по лицу девушки поползли слезы, – я не вру. У меня в сумке лежит устройство, оно только показывает, что я рядом… – Павел презрительно сказал:

– Рядом с объектом внимания Комитета Государственной Безопасности СССР. Остается тебе поверить. Давай сумку, – велел он. Распотрошенная сумка валялась в густой траве. Еще одну черную коробочку Павел попросту разломал.

– Надеюсь, что теперь мы сможем говорить свободно. Джошуа, поезжай по Ленинскому проспекту в сторону области. Думаю, что Комитет пока не опомнился и твою машину не ищут по всей Москве…

Павел курил, прислонившись к обломкам кирпичной колонны. Джошуа вертел вынутую из-под сиденья монтировку. Кукушка все не унималась. Он помнил русское поверье.

– Кто-то из нас проживет долго, – слезы закипели в горле, – я надеялся, что она меня любит, я верил ей, но все было игрой, – Джошуа пытался забыть последние два месяца.

– Два с половиной, – поправил себя Циммерман, – со дня Святого Валентина, когда я сказал, что люблю ее, – он не мог назвать девушку по имени.

– Даже ее имя может оказаться лживым, – понял Джошуа, – как она сама и все вокруг… – ее черные волосы растрепались, подол замшевой юбки испачкала пыль.

– Я все рассказала, – девушка плакала, – пожалуйста, Павел, – он поморщился, – поверь мне. Я должна была познакомиться с мистером Циммерманом, – Джошуа передернулся, – и влюбить его в себя. Мне обещали, что я уеду в Америку, что я… – Павел щелчком отправил окурок в заросший ряской пруд.

– Что ты и в Америке продолжишь следить за мужем, – руки Джошуа похолодели, – и гнать информацию Комитету? Ты обвела вокруг пальца бедного Штейнмана, – она пронзительно крикнула:

– Нет! Борис меня любил и я… – Павел грубо прервал ее:

– Заткнись. Ты не умеешь любить, продажная тварь. Сначала ты валялась под интуристами, потом тебя подложили несчастному Борису, чтобы ты сообщала о его связях, а теперь тебя поощрили и допустили до американского дипломата, – Джошуа вспомнил: