В. Волк-Карачевский - Ошибка императрицы

И он, Густав III, следующий по счету Густав за великим королем-воином, наследник и преемник его, овеянного легендами героического имени, не отдаст Готенбург датчанам, коварно нанесшим ему в спину свой предательский удар! Он выйдет против них один и лучше сложит в неравном бою под стенами Готенбурга свою голову, чем покроет позором славное имя Густавов.

Преданные далекарлийцы поняли чувства своего короля. Ему тут же нашли лошадей и он помчался на запад. Он скакал целыми днями за неярким солнцем – косые лучи его пробивались сквозь низкие осенние облака и указывали дорогу на запад, к Готенбургу! Он не останавливался даже ночью и скакал под дивным звездным небом, раскинувшимся над Швецией, и сердце его стучало в такт стуку копыт изнемогающих, но изо всех сил рвущихся туда, на запад, лошадей, которых он менял одну за другой.

Небольшой отряд, сопровождавший короля, не успевал за неутомимым всадником, летевшим вперед, навстречу славе и бессмертию в памяти настоящих сыновей своей суровой северной отчизны. А следом за ним неудержимым потоком двигалось ополчение далекарлийцев, наспех вооруженное топорами лесорубов, косами, вилами и самодельными пиками, и несовершенное это оружие в руках воинов, верных своему королю, могло противостоять всем пушкам мира.

Когда Густав III прибыл в Готенбург, вопрос о сдаче города уже был решен. Оставалось только оговорить условия постоя вражеских солдат в домах горожан и подписать само соглашение. Король один, без свиты, в дорожном платье, явился на площадь перед ратушей и обратился к готенбургцам с пламенной речью.

Он напомнил им, что великий Густав II Адольф, основатель города, возложил на них обязанность защищать эту неприступную крепость до последней капли крови. Густав III заверил своих подданных, что, если они проявят слабость духа, их король один выйдет навстречу ненавистным датчанам, а трусы, оставившие своего короля, покроют себя вечным позором в памяти последующих поколений.

Король говорил так же убежденно и проникновенно, как перед далекарлийцами с кургана Густава Вазы. И его мужественный порыв откликнулся в душах горожан. Они тут же бросились по домам: мужчины доставали из кладовок старые мечи и ржавые доспехи, а женщины, не чуждые героических чувств, вооружались большими кухонными ножами.

Парламентеров датчан, обсуждавших условия сдачи города, под свист и улюлюканье выпроводили за крепостные ворота. Оба принца – фельдмаршал Карл Гессенский и кронпринц Фридрих в капральском мундире не поверили их словам о короле Густаве III – ведь он сейчас за тысячи верст, в болотах Финляндии, на границе с Россией, в плену у собственной взбунтовавшейся армии, каким образом он может появиться в Готенбурге, уже согласившемся капитулировать?

Но вскоре они воочию увидели шведского короля на стенах крепости в окружении шумной толпы горожан, размахивающих оружием. Невероятно, но это был сам Густав III, неким чудом перенесенный сюда из-под Фридрихсгама, где, по слухам, он потерпел полный провал.

Конечно, гарнизон Готенбурга не может противостоять двенадцатитысячной датской армии. Но стоит ли идти на штурм, рисковать и нести потери в схватке с толпами обезумевших горожан… Нет, лучше подождать осадную артиллерию, ее вот-вот должны доставить… Окруженный вражеской армией Готенбург не имел ни смелости, ни сил сопротивляться, но теперь, когда король вдохнул в души народа волю к победе, он будет сражаться не на жизнь, а на смерть…

Спустя несколько дней городская стража привела к Густаву III странного человека, потребовавшего впустить его в город. Незнакомец уверял, что он прибыл, чтобы сообщить королю важные известия, от которых зависит судьба и Готенбурга, и всей Швеции. Его обыскали и, не найдя оружия, на всякий случай все-таки связали. Увидев перстень на пальце этого человека, ни по одежде, ни по чертам лица не похожего на датчанина, король приказал развязать его и оставить их вдвоем.

– Кто вы? – спросил Густав III таинственного пленника, чувствуя в глубине души какое-то волнение.

– Меня зовут Хью Эллиот. Я английский посланник в Копенгагене…

– Очень рад видеть вас… – сдерживая радость сказал Густав III, – но я не могу принять посредничество Англии, не обсудив этот вопрос с союзной мне Францией…