Светлана Мантрова - Священный сосуд

Балка начиналась где-то далеко за горизонтом и плавно протекала сквозь густую чащу, входить в которую было запрещено. Когда девочки собирались вместе, то уговаривали маму зайти в неё и нередко находили там грибы и новые растения, но проходили совсем чуть-чуть и быстро возвращались обратно. Так как ноги несли их всё глубже и глубже, мама строго контролировала, чтобы девочки не заходили далеко, ибо боялась волков и ещё неизвестно каких напастей. К тому же ходили разговоры о том, что некоторые оттуда не возвращались, но теперь Аня была одна, и никто не мог запретить ей отправиться в неизведанные места.

Она сразу пошла вглубь, решив оставить сбор ягод на потом. Подняла голову – и её взору открылись могучие старые ели, с которых, словно волосы, тучно свисали мхи, и птицы разлетались оттуда в разные стороны. Пахло хвоей и свежестью, лучи солнца пронизывали пространство между листьев и временами ослепляли.

Пока Аня осматривала всё вокруг, ноги вели её вдоль балки, которая вдруг перетекла в огромный яр. Она остановилась на краю обрыва и смотрела вниз, приглядываясь к следам чьих-то маленьких копыт. Здесь не было ягод и грибов, был только бескрайний хвойный лес, и Аня пошла по краю яра, все дальше и дальше углубляясь в чащу, пока не поняла, что заблудилась. Как могло такое произойти, было непонятно, ведь она всё время шла прямо и никуда не сворачивала. Наверное, когда на другой стороне обрыва появилось продолжение балки, Аня перепутала направления и пошла дальше, думая, что идёт обратно. Как бы там ни было, солнце стало садиться, и нужно было срочно выбираться из леса.

Полностью потеряв ориентиры, Аня судорожно глядела по сторонам, пытаясь вспомнить мамины советы. Когда-то давно Фрося рассказывала девочкам про старую заброшенную мельницу, верхушку которой видно издалека, если присмотреться внимательнее. Аня упала на колени и трижды прочитала «Отче наш», после чего встала и бродила вокруг да около, пока её взор не остановился на спасительной мельнице. Когда она дошла до неё, то поблагодарила Господа за помощь и направилась в сторону дома, обретя в тот день искреннюю веру, которая вросла в юное сердце корнями и углублялась на протяжении всей жизни.

Дома Аня подошла к иконе и, взяв в руки маленький глиняный кувшинчик, снова помолилась всем святым о спасении, поцеловала его и поставила на место с полной уверенностью в том, что здесь он будет стоять всегда и уберегать семью от бед и ненастий.

Прошел год, и в Казахстане наступило время массового раскулачивания. Тогда в стране велась политика объединения крестьянских хозяйств в колхозы и совхозы с целью преобразования мелких хозяйств в крупные производства, для преодоления отставания российской промышленности от ведущих мировых держав (индустриализация). Связано это было с тем, что многие помещики и зажиточные крестьяне занимались выращиванием зерна и скота для продажи за рубеж и зарабатывания денег в собственный карман. У них работали наёмные крестьяне, тогда как на государство работать особо было некому, и сельское хозяйство было в упадке. То, что могли вырастить, полностью зависело от природных условий, это вело к частому неурожаю, а соответственно, и к массовой гибели скота.

Правительством было принято решение полностью избавиться от кулацкого хозяйства, а его исполнители отбирали у зажиточных крестьян (кулаков) земли, скот и гражданские права – с последующим выселением в отдельные районы страны.

Всех раскулаченных разделяли на три категории, принадлежность к которым определяла место ссылки. К первой категории относились кулаки, активно противодействующие организации колхозов, бегущие с постоянного места жительства и переходящие на нелегальное положение. Главы таких семей арестовывались, и их дела передавались на рассмотрение в прокуратуру, а их семьи направлялись в трудовые ссылки в специальные районы страны. Туда же направлялись и кулаки второй категории, к которой относили богатых кулаков, местных авторитетов. К третьей категории относились все остальные кулаки, которых переселяли внутри области или края, то есть просто-напросто выгоняли из собственного дома без трудовой ссылки.

В 1932 году нужно было закончить раскулачивание, поэтому год стал очень важным в истории страны и жизни крестьян.

Здесь я хотела бы подробнее описать Фёдора Павловича – моего прадеда, моего предка, мою гордость. Его самого живым я не застала, однако видела много фото и, соответственно, много слышала, а сейчас расскажу и вам.