Эйдзи Ёсикава - Десять меченосцев

Голос Осуги внезапно оборвался. Она, вероятно, подумала, что Каннон непременно должна прийти на помощь такой женщине, как она. Осуги была главой добропорядочной семьи, хорошей матерью, безупречной в поведении. Все ее поступки определялись добродетелью. Осуги кривила душой, зная, что перед пещерой стоит скорее не божество, а обыкновенный смертный.

Оцу не могла понять, как Дзётаро завалил вход огромными камнями. Она не смогла сдвинуть с места ни один валун. Радость от того, что она отыскала несчастную старую женщину, сменилась предчувствием беды.

– Потерпите немножко, почтеннейшая! Я вас вызволю! – крикнула Оцу.

Никто не ответил. Приложив ухо к щели, Оцу услышала тихое бормотание:

Осуги читала сутру Каннон. В эти минуты она внимала только голосу божества. Слезы струились по щекам Осуги, губы дрожали, произнося священные слова.

Постепенно Осуги вернулась в реальный мир. Припав к щели между камнями, Осуги спросила:

– Кто здесь? Отзовитесь, кто здесь? Мокрая, вымазанная глиной, Оцу крикнула:

– Вы хорошо себя чувствуете, почтеннейшая? Это я, Оцу.

– Кто-кто?

– Оцу!

Последовало долгое молчание. Имя Оцу вывело Осуги из блаженного умиления.

– Зачем явилась сюда? – вымолвила наконец Осуги. – А, знаю. Ищешь этого дьявола, Дзётаро.

– Нет, я пришла освободить вас. Забудьте прошлое. Я помню ваше доброе отношение ко мне, когда я была маленькой. Я не таю на вас зла. Простите, что порой я была своенравной.

– Наконец ты осознала порочность своего поведения. Захотела войти в семью Хонъидэн и стать женой Матахати?

– Нет! – решительно ответила Оцу.

– Тогда почему ты здесь?

– Мне жаль вас.

– Хочешь, чтобы я была в долгу перед тобой? Этого добиваешься?

Оцу онемела от потрясения.

– Кто просил тебя приходить? Во всяком случае, не я. Мне ты не нужна. Думаешь, я переменюсь к тебе? Никогда! Я лучше умру, чем поступлюсь честью!

– В вашем возрасте опасно быть в сырой пещере.

– Не нуждаюсь в твоей жалости. Уж я-то знаю, зачем вы с Дзётаро посадили меня сюда. Хотите поиздеваться над моими сединами. Я выберусь отсюда и расквитаюсь с вами!

– Я уверена, что когда-нибудь вы поймете меня. В любом случае вам нельзя здесь оставаться.

– Надоела с глупой болтовней!

Оцу посильнее уперлась в камень, и он неожиданно поддался, словно размягченный ее слезами. Теперь откатить нижний камень было нетрудно. Как выяснилось, помогли не одни слезы Оцу – изнутри на камень из последних сил напирала старуха. Осуги вырвалась из плена, красная от гнева.

Оцу едва держалась на ногах от усталости. Она вскрикнула от радости, увидев Осуги, но та молча схватила Оцу за ворот кимоно, словно вышла из пещеры единственно для того, чтобы наказать свою спасительницу.

– Что вы? – изумилась Оцу.

– Молчи!

Осуги неистово швырнула Оцу на землю и поволокла ее по мокрым камням.

– Быстрее! – прохрипела Осуги.

– Вам нельзя оставаться под дождем! – умоляла Оцу.

– Надеешься разжалобить меня?

– Я не убегу, отпустите меня… Мне больно!

– Конечно, больно.

Оцу вырвалась из цепких пальцев старухи, но Осуги мгновенно схватила ее за волосы. Дождь лил на запрокинутое лицо Оцу.

– Сколько я натерпелась из-за тебя, беспутная! – хрипела старуха, дергая Оцу за волосы.

Оцу упала, и старуха стала бить ее ногами. Оцу не шевелилась. Осуги, оцепенев, выпустила волосы Оцу.

– Что я наделала! – выдохнула Осуги. – Оцу?

Старуха склонилась над бездыханным телом.

– Она… умерла…

Осуги испугалась. Она не собиралась убивать Оцу. Осуги со стоном попятилась назад, но вскоре опомнилась.

– Надо идти за помощью, – пробормотала она. Осуги обхватила недвижное тело Оцу и потащила его в пещеру.

Лаз в пещеру был узким, но внутри было просторно. В стене была выбита ниша, в которой в давние времена паломники предавались молитвенным бдениям.

Старуха хотела было выйти наружу, но дождь припустил с новой силой. «До утра не стихнет», – подумала Осуги. Присев на корточки, она стала ждать, когда кончится ливень.

Сидеть рядом с телом Оцу было жутковато. Осуги чудилось, что Оцу повернулась к ней мертвенно-бледным лицом. Осуги пыталась успокоить себя.

– Чему бывать, того не миновать, – забормотала она. – Обрети радость в раю и не держи на меня зла.