Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга первая. Земля

надобности спутники едут на Урал. Елена хотела уже раньше мужа открыть рот и поведать свои беды, но муж так зыркнул на неё глазами, что она, не успев произнести ни звука, успокоилась. Мастеровой, выдержав паузу, поведал, что за забастовку на киевском заводе «Арсенал», где он, в отличии от других мастеров, поддержал требования рабочих об увеличении зарплаты и снижении штрафов, а так же о помощи получившим увечья на работе, его уволили с волчьим билетом, подчистую. Занесли в списки тех, кому в городе работы не сыскать. Написал брату на Белорецкий завод, что металл льёт и проволоку катает на гвозди с давних времён и где мастером работал

родственник, что давно звал его к себе (заводу нужны были толковые мастера). Теперь деваться некуда, надобно жизнь менять, а умелые руки везде надобны – где хозяин не жаден и на барыш надеется; вот вместе с женой и решились. Дети выросли и при деле; две девицы замуж вышли и

разъехались, а рядом с братом свой век коротать – всё одно легче будет, да и денег там поболее платят, а Елена моя на все руки мастерица – так что не пропадём.

Евсей поинтересовался:

– А, чего же, вы Василий Андреевич, бузу учинили и работу бросили.

– Мужику бастовать незачем – он сам себе работу определяет и доход сам создаёт, да и мастеровой на заводе работой кормиться, а вот барыш хозяин делит. Чем работать за грош, штрафы платить да шапку перед хозяином гнуть – можно и пояс подтянуть. А, ежели всем заодно быть- то и хозяин без рабочего человека барыш иметь не будет. Так что за копейку бороться надо – сама она в карман не

прискачет.

– Ну и как, вышло что? – спросил Шобета.

– Прибавку, хоть и мелкую, получили и штрафы

поуменьшили, а зачинщиков всех, и меня с работы убрали. Мастера, хоть и никудышного, да сговорчивого, оставили. А вам, мужикам, чего ж на земле не живётся, ведь давно, наверное, хозяйствуете. Это у меня с Еленой ни кола ни двора нет – комната съёмная и весь скарб в один сундук уместится, а как от земли уйти? Брат пишет, что у их мастеровых и огород при своём доме есть и земли вокруг непаханой в достатке имеется. Там всё больше лес рубят -тем и живут.

Евсей взял беседу вновь в свои руки и, при молчаливом согласии Семёна, лишь покачивающего в подтверждении слов деда головой, повёл свой рассказ о своих проблемах на Черниговщине в родной сторонке

– Да, милок, на земле то мы давно, ещё с царя Петра многие предки сельчан в эту глушь бежали, а до того, с времён древних, на заимках, на землях, где получше, народ прижился и плодился. И нашим предкам – от помещиков беглых и от всех властей укрывающихся староверам -раскольникам и ворам – разбойникам землица поплоше досталась и никто её, окромя бога, не наделял- сами у земли-кормилицы починки устраивали, лес рубили,

болотины сушили и себя кормили. А уж как отстроились, обжились, земельку к рукам прибрали, тут и чиновники и помещики объявились, на крестьянский мир накинулись, землю крестьянскую рвать начали и податями придушили.

– Так, ведь, царь-освободитель землю вам дал полста лет назад, – перебил рассказ деда Василий.

– Как дал, так и взял, – ответствовал Евсей. Нормы

установили в пользу казны, излишки отрезали и на продажу пустили, помещикам земли получше определили, а мужика на болотинах оставили, да ещё и выкуп непомерный за то определили и для облегчения на полсотни лет растянули банкам в угоду. До сих пор в банки денежки несём за свои муки и труды, а власти о справедливости трубят. Вот и суди, милок, как мужику живётся. Не всякий, конечно,

мучается – есть и крепкие мужики, но их значительно

менее, чем иных, что с нуждой знакомы. Вот и ищем мы счастье на стороне, а не на родной земле. Я тебя, Семён, спрашивал – отчего это власти наши разума не имеют.

Неужели непонятно, что чем богаче мужик – тем крепче страна. Я так думаю, что разумный хозяин свою скотину хорошо кормит, чтоб и мясо и приплод был, и молоко рекой текло. А чего ж власти всё жали мужика? Может сейчас в разум входить стали и нам, наконец, истинно помочь хотят. Уж сколько раз мужики и казаки за вилы и сабли брались, сколько крови лилось. Песни про Кармалюка -заступника от помещиков до сей поры поют и Стеньку с Пугачём добрым словом поминают, а не проклятия шлют. Скажи мне

старому, Семён, отчего власти одну сторону держат- как бы тех, кто при деньгах и власти, послаще покормить и поспокойнее прожить.

– Что тут можно сказать – прав ты, дед. Всякая власть себя любит, а мужика при власти не предвидится- его дальше деревни редко пускают. Ройся в своем навозе и дальше околицы нос не суй. В земских управах чиновник вместе с помещиком над мужиком верховодит. Неужели среди мужиков толковых нет! Ломоносов, чай, поначалу из