Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война

за ним начал наблюдать командир роты капитан Тишевский – большой авторитет в полку. Старательный и скромный рядовой, любопытный и читающий ему нравился. Он стал лучшим стрелком в роте и в первое же лето на полевых учениях на стрельбище удивил. С весны полк выводился из города в летние учебные лагеря. Жили в десятиместных, выгоревших на солнце, белых плотных и просторных палатках. На первых учебных стрельбах Степан получил два пристрелочных патрона к винтовке Мосина и вспомнил сотни теоретических занятий, где «дядьки» следили за каждым движением и добивались, чтобы и глаз точно через прицел искал цель, чтобы тело при положении лёжа, с колена и стоя- было неколебимым, дыхание -ровным и рука- крепка; нажимать на курок мягко и не дыша. Вроде наука несложная, да вот не у всех получалось, так как у Степана на открытом полевом стрельбище боевыми патронами. Учебных патронов не было предусмотрено и стрельбы боевыми проводились в лагерях, на воздухе, где было много помех. Солнце и ветер, вместе с волнением за результат, от которого зависели и поощрения с наказаниями и стрелков и их наставников, сильно напрягало. Что пуля —дура, а штык- молодец- эту присказку великого Суворова, который и сам поучал беречь каждый патрон и наказывал за промахи, оправдывало только то, что суворовские чудо-богатыри превзошли лучших в Европе и Азии рукопашных бойцов —турецких янычар, что с самого детства обучались этому воинскому искусству. Устоять против русского штыка, со времён Петра Великого после Полтавской баталии, не могли уже ни шведы, ни немцы, ни французская гвардия.

Вспомнив всю теорию и навыки отработанные на занятиях, Степан с волнением улёгся на землю и изготовился к стрельбе. Как учили, две пули послал в щит, что стоял изображая фигуру. После пристрелки проверили мишени. У одного поправили неверно установленную по забывчивости планку и ещё раз напомнили правила стрельбы. Девять человек со Степаном застыли на рубеже. Стрелять нужно было по команде. Это было сложное задание по которому можно было сразу определить выучку. Пять раз, через равные промежутки времени, прозвучала команда «Пли!» Пять раз плечо Степана получило толчки от окованного металлом основания приклада, что в рукопашном бою должен был как дубина сокрушать врага. Когда отстрелялись, командир отделения сбегал к мишеням и сделал записи. У мишени Степана задержался дольше всего. У Степана ёкнуло сердце! В отделении было три новобранца. «Неужели опростоволосился?» Взводный получил сведения. Он преуспевал не только в танцах, но и числился приличным стрелком из винтовки и револьвера и, ожидая повышения, хотел отличить свою команду на стрельбах. Подойдя к Степану, ждущему с винтовкой, приставленной к ноге, результатов стрельбы и, глядя в лицо Степану, радостно коротко бросил:

– Восхитительно!…Где же ты, молодчик, так научился стрелять?

– От отца, ваше благородие, такую привычку имею.

– Значит, охотник… Ну, а какого зверя бил?

– Большого зверя не брал, на то мужику запрет был, а так, всё больше, на зайца и волка, да птицу по осени в лёт бил.

– Выдайте стрелку еще пять патронов.

Ты, Драбков, видишь на насыпи фигуры? До них

четыреста шагов. Поправь прицел, да покажи каков охотник. Стреляй без команды. Степан отстрелялся. Пока отделённый бегал за результатом, взводный сел на скамейку, подозвал Степана к себе, открыл серебряный

портсигар и предложил закурить папироску.

– Не балуюсь я этим, извольте отказаться.

– Ах, да, прости, я запамятовал. Одобряю. Это, братец, и хорошо. Видать ты и лес неплохо знаешь и в разведку вполне годишься. Не заблудишься без карты?

– Карты я читать не обучен, но дороги в лесу назад не

потеряю.

– Что книги читаешь приветствую, а если буквы в слова складывать обучен и смысл понять можешь, то и карта

дело не мудрёное; зайца и того на барабане бить в цирке

обучить могут, а из умного солдата и полководца сотворить

вполне возможно; было бы желание.

Когда явились результаты второй стрельбы, взводный удивления не скрыл. Без полевой практики уложить все

пули кучно в центр мишени не всегда удавалось и ему. Тизенгаузен решил потерять время, но довести дело до конца. Он и сам сейчас ощутил азарт соревнования.

– Выдать стрелку еще три патрона. Видишь у леска стоят две фигуры деревянные? В них ещё никто не стрелял… они целёхоньки. До фигур 1400 шагов. На сколько шагов достает винтовка Мосина?

– Шагов не могу знать, а в устава означено- до двух километров.