Валерий Горелов - Комфорт проживания и самосотворение

***

Сегодня Сла̀ва во сне награждали – за что и чем было непонятно, но процедура проходила очень даже торжественно и пышно. Были и шлемы с красными звездами, и погоны с гербами, и гарделя, сияющие золотом, и даже пуговицы с орлами. Вдруг, нежданно, среди этого томного величия завыли волки и захрюкали свиньи. Они тоже сидели за столами, с сальными мордами, и пили водку из больших кружек. Из какой-то табакерки выскочил Зуд и опять полез целоваться.

На скамейке у дома сидел Вовчѝк и пальцем одной руки ковырял под ногтем другой руки. Похоже, вчерашняя закуска беспокоила. Он поджидал проспавшего Сла̀ва, имея какие-то планы по сегодняшнему дню. На улице было туманно и безветренно, но не очень что бы и холодно. Вовчѝк уже тоже перестал умываться, но еще как-то пытался убрать под ногтями. Из имеющихся на сегодня мероприятий, «Гастрономический фестиваль» показался наиболее живым и аппетитным. Это значило, что в ближайшей корчме есть не будут, а сразу двинут на место. Туда ехать пришлось довольно долго, но это того стоило, ведь открывающаяся картинка впечатляла и обнадеживала. Здание было уложено в пять террас под сплошным прозрачным столом, где и вкушались яства. Лифт поднял их на пятый этаж; было видно, как на четвертом развлекаются мужелюбы. Заставленное столами пространство терялось в мягких поворотах.

Заполнение было по утреннему часу довольно плотное, все от чего-то отдыхали. Уселись, меню, как и везде, было два: одно с гастрономией еды, другое с ассортиментом тел. Вовчѝк начал со второго. Заведение было статусное, тут привезут тебе по высказанному набору достоинств и способностей. Вовчѝку и придумывать было не надо, он хотел эталонную Мамо̀нт. Через минуту на стол стали таскать жратву, которой было валом. Что такое горчица и хрен, им было неведомо, зато знамо, что сие – отличный толкач мяса, но такое было не везде. Все пошло – и холодные языки, и хвосты, зажаренные до хруста. Небольшой туманчик вперемешку со сладким дымком сигарет настраивал на хорошие мысли, а водочка эти мысли шлифовала до сладострастных желаний. Подбежал носатенький распорядитель, достал блокнот и стал записывать желания. Параметры Вовчѝка были известны заранее, а Сла̀в опять завыебывался и сказал, что будет только самую лучшую. Носатенький похмыкал, кивнул и исчез. Кругом сношались, здесь это делали в маленьких кабинках, расставленных вдоль стен, двери в них не закрывались для остроты ощущений. Никогда не прекращающееся веселье разогревало кровь и будоражило потенциал, который, впрочем, всегда был в хорошей спортивной форме. Водочка «Прелюдия» сначала теплом, а затем и свежестью наполняла нутро. И пусть кто-нибудь скажет, что это не комфорт проживания.

***

Агасфер был в своей квартире; он разделся, забросил часть белья в стиралку, она тихо заработала. На груди у него синий рубец от вставленной туда метки Сатаны, поэтому его в человеческом облике принимала и терпела вся нечисть адова. Последние годы рубец зудел, вроде как хотел покинуть его тело. Видимо, размышления последнего времени вызывали эту аллергическую реакцию. Приближалось время нового объекта попечения, он будет общаться с человеком, пусть с падшей шлюхой, но с человеком, которому нужно есть как человеку и так же спать. Которого придется закрывать собой от всего вокруг. Здесь ни грамма уже не осталось от человеческой природы, и ни сантиметра от территории обитания людей. Тут было гнездо. Откуда ее вытащила Лалия, из какого времени, на каком языке говорила и какому обществу принадлежала, он не мог знать. Ее память была стерта, а после таких стираний она никогда не возвращалась. Если ее в таком виде оставить среди людей, то приютом ей навсегда станет сумасшедший дом. Известно было лишь одно: что она из колена Данова, людей, сразу же отвергших Бога, а значит и дарованную им мораль. До второго весеннего месяца ее придется кормить, а с едой у Агасфера было непросто. Выдача происходила по предварительной заявке и в определенном месте. Он оставлял пустую коробку и забирал полную. Этот груз затаскивался в проход между людьми и адом, между живыми и мертвыми, между вымыслом и реальностью. Этих технологий Агасфер не мог знать, все эти передвижения были во власти только самых приближенных к трону демонов. Это он – живой – мог явиться к живым, и живым вернуться к мертвым. Он жил в двух мирах, ибо в первом не мог умереть, как и в другом не мог быть умерщвленным. А эту подопечную, лишив памяти, завезли сюда с живой душой, что могло произойти только с высочайшего изволения. Это для мертвых дорога туда в один конец была всегда открыта для посещения, если, конечно, другие врата были на замке.