Александр Черенов - Из записок Лаврентия Берии

И, что самое интересное: мне они стали говорить «нет», а друг другу «да»! Откуда я это взял? Из песни: «но разведка доложила точно!» В интересах дела я попросил коллег «подключиться к товарищам»… и оказался в курсе отдельных критических замечаний в свой адрес. Эти замечания в тот момент ещё не приняли организованных форм, и я позволил себе преступную халатность: как неисправимый гуманист, отложил решение вопроса товарищей «на потом»! Прямо в духе Христа: «пока братья их, которые будут убиты, дополнят число»! Это вместо того, чтобы немедленно «охватить товарищей участием»! Именно поэтому сейчас клопов давлю я, а не мои «товарищи».

Вот так меня подвело высокое. Не знаю только, какое именно больше: то ли недостаточно высокие достижения науки и техники, размещённые в высоких кабинетах моих высокопоставленных «друзей», то ли слишком высокое мнение о себе на фоне невысокого мнения о других?

Но тогда, оказавшись частично в курсе, я решил всего лишь популярно объяснить товарищам их ошибки. С тем, чтобы они не стояли «на пути технического прогресса». Нет, я не собирался отнимать у Георгия его кресло, так же, как не собирался выставлять кого-то из Президиума ЦК.

Я всего лишь хотел предостеречь товарищей от неверных шагов… в мою сторону. Поэтому Жора мог спокойно зиц-председательствовать на Старой площади и в Кремле.

Какой же это переворот?! Какой штурм?! И потом: разве мы с Хрущёвым и Маленковым – не исполнители одной роли, так сказать, «в очередь»?! Разве они не играли в реформаторов?! Разве не красовались они как проводники нового стиля руководства, о котором и понятия не имели, и которого, как не было, так и нет?! Я не препятствовал им в этом: никому не возбраняется зарабатывать авторитет. Если, конечно, это – в рамках «мирного соревнования двух систем». Чья верная линия окажется «вернее», тот и станет «верным ленинцем», а заодно и победителем в соревновании! На то он и переходный период, чтобы переходить не только от одной системы к другой, но и от одного руководителя к другому! Это же азбука! Я ведь никому не ставил подножку! И даже не думал… пока!

Но я недооценил «товарищей». Нет, я никогда не считал их простаками. Но пока я смотрел на товарищей, как на баранов, они уже успели разглядеть во мне «жертвенного барана». И не только разглядеть, но и назначить в него. За повседневными делами я и не заметил, как вчерашние дружки «стакнулись» против меня. «Стакнулись» практически те, кто не должен был «стакнуться» и теоретически. Вот он, закон единства и борьбы противоположности в действии! А теперь интриганы обвиняют в интригах меня. Всё правильно: кто громче всех кричит «Держи вора!»?!

Вот пишу эти строки – и плачу. Плачу слезами шолоховского Половцева. Помните: «Плачу, что не удалось наше дело на этот раз». Но другого раза уже не будет. Мне попросту не хватило времени. Продержись я ещё немного, и они не посмели бы отработать в режиме «вали кулём – потом разберём». Народ бы уже почувствовал на себе пользу от реформ, которые и так связывались с моим именем. При таких обстоятельствах обозвать меня «заговорщиком» и «агентом» ни у кого не хватило бы духу. Зато хватило бы мозгов не делать этого. Но я ошибся в расчётах: как говорят футболисты, «товарищи сыграли на опережение».

Неловко признаваться, но ничего другого не остаётся: я влип, как кур во щи. Или в ощип. Попал в силки, в сети… вляпался, одним словом. Утешает лишь одно: я не мог не вляпаться. Ведь меня сцапали не на улице, а в святом для каждого большевика месте: в Кремле, в кабинете первого человека страны. Началось с того, что 26 июня утром мне позвонил Маленков. Сказал, что на одиннадцать часов намечается совместное заседание Совета Министров и Президиума ЦК. Повестка: обсуждение вопросов экономических реформ, в том числе, и моих предложений по ним.

Не клюнуть на такую «мульку» я не мог. Я ведь и так бился об этих «реформаторов», как рыба об лёд – а тут они сами напрашиваются на консенсус! Эх, прислушаться бы мне тогда к интонациям голоса «друга»! А ведь он буквально звенел от напряжения! Наверняка, Жорик в этот момент «промочил штаны», а я не услышал звона капели!

Ничего странного ни по дороге, ни в Кремле я не заметил. Всё было, как обычно: мои люди, моя охрана. К сожалению, всё, как обычно, было и в кабинете у Георгия: битых два часа «лили воду», мололи чепуху, убивали время, которого после Хозяина никому не было жалко. Кроме меня: я жалел, что пришёл на эти посиделки. Ведь пока я сидел, работа стояла! Так продолжалось вплоть до того времени, пока Маленков не объявил последний вопрос повестки: о деятельности Берии.