Александр Черенов - Из записок Лаврентия Берии

Конечно, не всем это понравилось. И, разумеется, среди тех, кому это очень не понравилось, оказался и Мамия Орахелашвили. Больше того: он оказался не просто в первых рядах, но «во главе движения несогласных».

Товарищ решил, что я, наконец, получил возможность свести с ним личные счёты. Но товарищ ошибался: у меня с ним не было личных счетов. Разве что, общественные. Но и только!

Хотя я понимал, отчего он так «принципиальничает». Ведь, критикуя тифлисских руководителей, я, по сути, критиковал методы работы Орахелашвили. И не потому, что «рыба гниёт с головы», а потому, что «голова» и «туловище» являли собой единое целое. Это я о том, что большую часть руководства городской партийной организации составляли выдвиженцы Орахелашвили. Они являлись его опорой и проводниками его политики. Политики, которая уже не отвечала требования времени. Политики, которая уже тормозила развитие Грузии и всего Закавказья.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что я начал «ротацию кадров». И не только из верности принципам «своей команды» и «новой метлы». Старые кадры, извиняюсь за каламбур, устарели. Всеми своими корнями они проросли в занимаемые кресла, и всем они были довольны. Даже тем, чем не могли быть довольны хотя бы в глубине души. Разумеется, с ними мне было не по пути, так как с этими людьми «каши не сваришь», а я получил именно такую установку. Перевоспитывать взрослых, а то и пожилых мужиков – это даже не смешно. Поэтому оставался единственный вывод: «дан приказ: ему – на запад, ей – в другую сторону». Я освободил товарищей от непосильного бремени власти, и трудоустроил их, каждого по способностям. Хотя многих из них по способностям полагалось бы пристроить к метле: на более высокую должность способностей не набиралось.

Мамию тоже убрали. И не только из Грузии, но и с Закавказья: старого большевика определили хранителем партийных святынь. То есть, Иван Дмитриевич был назначен заместителем директора Института Маркса, Энгельса, Ленина. Туда ему и дорога… как старому большевику. Честное слово: этого перевода я – никаким боком! Да и то: не в Сибирь же направили – в Москву! Как сказали бы в Одессе: «Чтоб меня так „уели“!»

Но недовольные в ЦК остались. К сожалению, я был верным адептом партийной дисциплины: «не Первый секретарь избирает ЦК, а ЦК избирает Первого секретаря». Поэтому и сохранилось в Тифлисе «наследие» Орахелашвили в лице товарищей Гогоберидзе, Квирикадзе, Меладзе, Папулии Орджоникидзе – брате Серго, Яшвили, Ломинадзе и некоторых других. Свое недовольство руководством Берии они высказывали «по поводу и без». Проще говоря: по любому поводу. Чтобы я не делал, я делал «не так». Даже «выполнение с перевыполнением» подвергалось решительной критике: «можно было перевыполнить больше, и с меньшими затратами». И это говорили те, кто до меня не давали и меньших планов, а о больших и не мечтали!

Особой критике подвергался мой «авторитарный стиль руководства»: якобы я не советуюсь с товарищами. Часть правды в этой критике имелась. Я и рад был бы советоваться – не всё же одному тянуть! Мне же было бы легче: я ведь не враг себе! Только не зря говорится, что «обжёгшись на молоке, дуешь на воду». Я несколько раз посоветовался с «товарищами оппозиционерами»… и зарёкся делать это впредь. Потому что каждый раз получалось одно и тоже, и всё в духе крыловских «лебедя, рака и щуки».

«Раз пошла такая пьянка», то хочу сознаться: я считал и считаю, что не дело партии подменять собой хозяйственные органы. Заниматься экономикой – это задача правительства, министерств, трестов и так далее. Задача партии – общее руководство политическими процессами, которые протекают в обществе и государстве. Подбор кадров, пропаганда, контроль, определение курса, «воспитание в духе» – вот, чем должна заниматься партия. Сюда можно добавить ещё только общее руководство внешней политикой и вопросами обороны. Всё.

И я рад был бы «размежеваться» и «поделиться», даже под угрозой обвинения в очередном уклоне, да только с кем?! С людьми, которые не отучились работать лишь потому, что и не научились?! С людьми, которые привыкли руководить бумажками, и исключительно из-за стола?!

С людьми, которые могли заболтать любой вопрос и любое дело?! А ведь результат спрашивали именно с меня – и в первую очередь (она же и последняя)! И пусть «битый небитого везёт», но я впрягался, и вёз! Иногда солировал, чаще всего, в одиночку. Как тут не вспомнить Омара Хайяма: