Артем Октябрький - Братья - от Сталинграда до Берлина. Книга вторая

– Да, его, – Лида окинула взглядом транспортное средство. – Ему дали на заводе, как премию, он у меня стахановец… был…

Лида замолчала, минутную тишину поддержал и я.

– Почему же его немцы не забрали? – спросил я.

– Сказали, что его чинить надо, а у них времени не было.

– Ну, вот и хорошо. Витя у нас такой – из консервной банки танк слепить может.

– Я все слышал! – сказал Витя, не отрываясь от мотоцикла.

– Чини, давай, слышал он! Это, между прочим, в твоих же интересах!

– Это еще почему?

– Да потому, Витенька, что транспорта нам не хватает! Не поедет мотоцикл – нам придется тебя запрячь в телегу!

– Так вы его заберете? —спросила Лида.

– Да, Лида, извини, но придется. Мы с твоей мамой уже на эту тему говорили. Фронту нужна любая техника, поэтому мы заберем ваш мотоцикл под расписку, то есть, когда война закончится, вы с мамой можете требовать в сельсовете новый мотоцикл, или что-нибудь, что будет по схожей цене.

– А где же в сельсовете найдут для нас мотоцикл?

– Они уже должны требовать у райкома, насколько мне известно. В любом случае, требовать – право ваше, но сейчас его придется забрать.

– Ну, и хорошо, – Лида поправила волосы. – Немцам не достался, так хоть наши на нем покатаются. Ну, я пошла в дом.

– Хорошо, иди.

– А ты кружку отдавать собираешься, или тоже на фронт заберешь?

– Ой, прости, – я немного дрогнул. – Да, забери, конечно.

Я отдал кружку, и Лида, смеясь, побежала в дом. Ко мне подошел Витя.

– Плохо у тебя, командир, получается с девчатами разговаривать.

– Да ну? – посмотрел я на него.

– Ну, конечно. Вот эта вся вежливость как-то не катит, понимаешь?

Я вздохнул и буркнул в его сторону: «Твой номер семнадцать», после чего принялся докладывать дрова.

– Тема, ну я серьезно, ты разговариваешь с ней, как с одноклассницей на уроке химии. Девушки любят таких… авантюристов.

– Слушай меня внимательно, авантюрист, – повернулся я с серьезным взглядом. – Если бы я хотел с девочками веселиться, то еще в сорок первом за Волгу бы убежал, а не ждал бы, пока война ко мне в дом придет, а во-вторых, если ты этот мотоцикл не починишь, то я тебя сам в него запрягу, понял?

– Да понял я, чего ты так сразу, – Витя опустил глаза. – Я просто хотел профессиональный совет дать.

– Я не нуждаюсь в советах, когда речь идет об общении с противоположным полом. Иди, работай.

– Понял, командир, – понуро ответил Витя и пошагал обратно к мотоциклу.

* * *

Уже через полчаса мы закончили, как и Витя, который починил мотоцикл, но не смог завести, ввиду отсутствия бензина, поэтому этот железный конь пока остался у хозяев. Мы попрощались с Лидой и Аленой и пошли к сельсовету, откуда нас должна была забрать машина. Темнело. В какой-то момент Жора крикнул: «Воздух!». Я оглядел небо и увидел два «мессера», что летят в сторону деревни. Мы разбежались по краям улицы. Самолеты с ревом пролетели над деревней и стали кружить вокруг нее, но буквально через несколько секунд на них налетели наши истребители.

– Вот «Лавочкины», вот сукины дети! – с восторгом кричал Родион.

– Не говори! Откуда они вообще здесь взялись? – сказал я, придерживая фуражку.

– Немцы, или наши?

– Да и те и другие.

– Худые откуда взялись, не знаю, но у наших сейчас патрулирование должно быть.

– Очень вовремя, однако!

«Мессер» сел нашему Ла-5 на хвост, но наш истребитель сделал крутой вираж, потом другой. Уже через пару секунд он оказался позади немца и в упор его расстрелял. Самолет упал на холме, который хорошо просматривался с улицы. Взрыв был очень мощный, как будто взорвался не самолет, а склад с боеприпасами. Видимо рванул снаряд, прикрепленный к днищу немецкого истребителя. Пока один Ла-5 разбирался с этим самолетом, второй гонял «мессер», который, кстати, был очень живуч, вокруг деревни. Два наших истребителя прижали самолет к деревне так, что немец пролетал над самыми кронами деревьев. Долго такой полет продлиться не мог, и «мессер», пытаясь сделать очередной вираж, потерял высоту и рухнул на соседней улице. Мы перебежали огородами и вышли на соседнюю улицу, где, посшибав деревья и заборы с сараями, лежал рухнувший самолет. Носовой винт его еще крутился, двигатель дымил, испускал искры, значит, был готов либо загореться, либо взорваться. Как только мы вышли перпендикулярно ему, из кабины стал доноситься пистолетный огонь в нашу сторону, отчего мы сразу попрятались за деревья, заборы. «Не стрелять! Брать живьем!» – крикнул я своим бойцам. Дав сигнал Родиону ползти в обход, я дал заградительную очередь в землю перед самолетом. Любое попадание по нему гарантировало в лучшем случае возгорание, чего нам было не нужно, ведь доставить в штаб языка – лучшая разведка, в отличие от облета позиций врага на кукурузнике или более продвинутом истребителе. Конечно, в чистом поле спрятаться негде, по крайней мере, у немцев было плохо с маскировкой, как я заметил, но все же, «языков» много не бывает. Пока мы с товарищами пускали очереди и стреляли то выше самолета, то по земле вокруг него, Родион обошел самолет слева и ловко, оставив пулемет на траве, запрыгнул на крыло. Быстро подбежав к пилоту, он сильно сжал нож в руке и ударил немца кулаком в переносицу. Немец потерял сознание. «Все чисто!» – крикнул нам Родион из-за самолета. Мы опустили оружие, и подошли ближе, Родион как раз выволок пилота из кабины. К нам подбежали солдаты.