Сергей Данилов - Барнаул-517

– Ясно, товарищ Дунька!

– Нравишься ты мне все больше и больше, и слово «товарищ» тоже, оно содержит в своем внутреннем смысле наш с тобой, немчура, союз. Общеевропейский многообещающий союз, ибо корень его ВААР – означает «товар» на старонемецком языке, а ТОВ – по-еврейски означает «хороший». Немецкие торгаши-евреи, осваивая Польшу с Малороссией, данное сочетание употребляли в качестве рекламы, ибо для них – всякий товар хорош, когда его кому-нибудь втюхивают. Мы с тобой будем втюхивать местным идиотам коммунистическую идею: ТОВАР-ДЕНЬГИ. Эх-ма! За нее первым делом Государственный банк к рукам приберем с золотым запасом России, а там посмотрим, как дело пойдет. Понял, тов-ваар-ищ, какая нас впереди судьба героическая ожидает? Устроим гражданскую войну на Руси святой с парой-другой миллионов трупов для всеобщего и полного устрашения, оккупируем, колонизируем, да как забогатеем в наших любимых Европах с Америками!

Она выглянула в окошко: мимо проходил мальчуган лет семи, тащивший на плече большую не по росту штыковую лопату.

– Аллё, поца, конфетку хочешь?

Мальчик увидел в окне бабушкиной комнатки раздетую до гола неизвестную женщину, разинул рот от изумления.

– Чего, поц, уставился? Не знаешь разве, что нехорошо за взрослыми подглядывать… Али хочешь чего? В школе церковно-приходской, небось, не учат вас этому, балбесов? Ничего, приходи в театральную коммуну на Волчьей Гриве, али в Народный наш дом, имени Штильке, я тебя, поца, мигом всему обучу! Оглянуться не успеешь как без штанов оставлю!

– Что такое, поца? – поинтересовался Краузе. – Не слышал такого слова. Марксистский термин?

Роза весело расхохоталась:

– В книжечке своей партийной со словарным русским запасом запиши: «поца» происходит от слова «поц»! Это мужской половой член по-нашему. Я местную малышню исключительно поцами обзываю, ввожу в новый коммунистический обиход такое самоназвание для малышни, пусть привыкают. Надо, чтобы эти идиоты сами друг друга стали поцами звать! Слабовато покуда приживаются… надобно приспособить, русифицировать… Слышь, товарищ Краузе, как лучше для уха русского будет: «пацак» или пацан?

– Пацан… для моего немецкого уха… пацак рифмуется с ишак.

– Ха, другого уха рядом нет, ладно поца, отныне будешь моим фрайером – пацаном, ландскнехтом Красной гвардии! Я тебя быстро обучу по нашей партийной фене ботать. У, харя твоя залетная! Нос-то тебе в каком борделе починили?

– Мама, мама, у нас дома тетка голая!

Военнопленный лейтенант Краузе не зря опасался сурового характера квартирной хозяйки Анны Степановны Киселевой, имевшей при разговоре о найме жилья вид насупленный и недовольный: вот будто не меблированную комнатку с отдельным входом, сменным бельем, кладовкой, керогазом и самоваром бабуля сдает, а целый город неприятелю оставляет под давлением тяжелейших фронтовых обстоятельств. Старушка Киселева – так звали ее на квартале соседи – жизнь и людей познала достаточно, нравом обладала решительным, и нутром чуя подвох в австрияке, уже получив деньги, разглядывала их подозрительно, будто чуя фальшивки, мяла в ладони, при том по-прежнему хмуровато зыркая из-под седых бровок на квартиранта, ни капли не смягчаясь от ломаного языка, коим Фриц хотел распотешить хозяйку. Отдельный вход в помещение и отдельный въезд во двор с высоким забором очень его привлек в сём домике.

Но и бабушке Киселевой деньги нужны – край, сильно поистратились за зиму, к тому же сена корове не хватило – пришлось в марте докупать возок, тем самым израсходовав накопленные три рубля – будущую майскую оплату пастуху на выпас коровы, потому Зорька и стоит пока в стайке, хотя пастух уже гоняет местное стадо на зазеленевшие пойменные луга Пивоварки. Зорька мычит, высунув голову в маленькое окошко из стойла, когда свежий весенний ветерок приносит с речки запах молодой зелени, жалуется.

А тут еще солдатское пособие за март месяц не выплатили. После февральского переворота, когда то ли царь сам от власти отрекся, или генералы собственные отрекли, только народ в Барнауле от радости с ума начал сходить: вполне солидные граждане носились мальчишками по улицам, шапки в воздух кидали, на всех перекрестках вроде сами собой возникали стихийные митинги, на которых местную власть организовали. Ново-базарную площадь срочно в площадь Свободы переименовали, учредили на ней Народный университет строить, а вот пособие солдаткам за март почему-то не выдали – вроде как ревизия в Петрограде случилась, ибо второпях учрежденное Временное правительство решило проверить, насколько сильно русский царь перед ними проворовался. А при царе-то государе, худо-бедно, по четыре рубля паёк российской солдатке за мужа-солдата шел ежемесячно, и по два рубля полагалось на ребенка. На каждого члена семьи демобилизованного, включая отца, мать, жену, детей полагалось в натуральном выражении муки – 1 пуд 28 фунтов, крупы – 10 фунтов, соли 4 фунта, постного масла – 1 фунт. На детей до пяти лет пособие выплачивалось в половинном размере. Итого их семейство в денежном выражении получало десять рублей в месяц. На Анну Степановну пособие не распространялось, потому как не матерью она солдату доводилась, а всего лишь тещей.