Алексей Черкасов - Хмель

«А что, если Грива был прав, а я жестоко запутала его, оговорила большевиков по наущению отца Мирона, Аинны, Вероники Самосовой… Он меня проклинает, проклинает», – в который раз подумала Дарьюшка и, как это бывает в трудные минуты отчаяния, мгновенно уснула.

По ногам дохнуло холодным воздухом. Послышался удивительно знакомый голос.

– У вас что, не нашлось лампы?

– Была лампа, – ответил другой голос.

Кто-то чиркнул спичкой. Дарьюшка испуганно зажмурилась.

– Вот лампа, с керосином. Сами потушили.

Старухи зашевелились, поднимаясь. Дарьюшка втиснулась в угол. Она узнала Тимофея в длиннополой шинели, при шашке и с маузером. «Близится мой час», – подумала. Он ее убьет, Тимофей Прокопьевич. И за измену, и за ее «божьи письма», и за участие в делах подпольного союза. «Пусть, пусть. Мне ничуть не страшно», – успокоила себя, не в силах поднять дошку, свалившуюся с плеч.

– А, тетка Лизавета! – обратился Тимофей к известной тополевке. – А я-то подумал: какая там Лизаветушка? Ну-ну! Как же у вас получилось, праведница, что вы молились святому Ананию-щепотнику? Он же еретик. Мало того что кукишем крестится, так еще и в казачьем войске дослужился до есаула. Или он принял тополевое крещение?

Лизаветушка по-драгунски гаркнула:

– Изыди, сатано!

– Понятно, – кивнул Тимофей. – Только вот что интересно: не папаша ли мой перелицевал есаула Потылицына в святого Анания? Ну, мы еще разберемся. Скажу вам, старушки, так: если бы я не подоспел на помощь вашему святому Ананию-есаулу, его бы сожрали волки. Так что идите домой и не беспокойтесь: святой Ананий сам за свои небожеские грехи ответит перед народом и революцией… И ты, бабушка Варвара, здесь? Ну-ну! И Марфа Никитична? Отменное войско у святого Анания!

– Самое подходящее, – сказал Гончаров.

– Идите домой, идите, бабки! – снова погнал Тимофей. Они еще не верили, что настал час освобождения. – Топите печи да грейтесь – . самое подходящее для вас, бабки!

Старухи умелись одна за другой. Тимофей сказал Гончарову, что будет здесь. Гончаров положил к лампе замок с ключами.

Тем временем Дарьюшка натянула на плечи дошку, поднялась: если застрелит, то пусть стоя. «Милости просить не буду», – подумала.

Тимофей опустился на табуретку, глянул на часы: было без четверти четыре – до рассвета еще далеко.

– Вот мы и встретились, Дарья Елизаровна, – проговорил он, глядя на черный циферблат. – Не думал, что так встретимся…

Дарьюшка упрямо вздернула подбородок.

– Не надо слов, – попросила она, глубоко вздохнув, – Делайте свое дело. Я же знаю: вы пришли убить. Убивайте без слов.

– Убить?.. – Тимофей выпрямился.

– Я готова. Ни милости вашей, ни пощады не жду. Я исполнила свой долг.

– Исполнили долг? Любопытно! Взамен паровой мельницы вы отдали себя целиком на службу Потылицыну. Это и есть ваш долг? Давно он перелицевался в святого Анания, есаул Потылицын?

– Убивайте!..

Тимофей зажал ладонью щеку, глухо ответил:

– Я никого не собираюсь убивать, Дарья Елизаровна. Если бы я был убийцей, то сегодня не шкуру бы спас есаулу от волчьих клыков, а оставил бы его на милость зверей.

Дарьюшка слушала, напрягая внимание. Разве есаул Потылицын и святой Ананий – одно и то же лицо? «Не может быть. Нет, нет!» Но Тимофей говорил так просто, обыкновенно, будто сам с собою:

– Ну и стриганул он за волками, святой Ананий, когда узнал меня! Это надо было видеть. Еле догнал по наметам снега. Тоже мне есаул… Второй раз мы с ним сталкиваемся, и оба раза он не на высоте. Кстати, вы шашку и маузер вернули ему?

Дарьюшка, помолчав, ответила тихо:

– Да. Вы же не взяли тогда свои трофеи. А к чему они мне?

– Понятно.

– Шашку и маузер отдала есаулу Евгения Сергеевна, не я. У меня остался… браунинг. Тот, что вы бросили тогда на столик…

Тимофей пристально взглянул на Дарьюшку: она опустила глаза.

– Как же вступили с ним в союз?

– С кем?

– С Потылицыным?

– Я никогда не встречалась с есаулом Потылицыным и слушать не хочу – где он и что он.

– Ну, а со святым Ананием встречались? Принимали от него «божьи письма»?

Нет, Дарьюшка не встречалась со святым Ананием.

– И вы не знали, что есаул Потылицын и святой Ананий – одно и то же лицо?

– Неправда!

– И он же – атаман Георгий, самозванный атаман без войска. «Божьи письма» он подписывал левой и правой рукой: левой – святой Ананий, правой – атаман Георгий.

– Неправда, неправда! – отбивалась Дарьюшка. Тимофей что-то обдумывал.