Александр Альшевский - Диалоги по истории Японии. Лавка японских древностей

– Чего?

– Пока могилу закончат. Еще и проверить надо, умер или прикидывается. Если разложение пошло, кожа побелела, значит, все по честному, не мухлюет. И молебны всякие проводить нужно. В общем, без спешки процесс продвигался. До года порой доходило, а то и поболее. Естественная кончина тогда считалась самой уважаемой, совершенной, так сказать. Как у дерева, крепкое, растет долго, но приходит срок, ослабевает, сохнет и сходит на нет. Но если там несчастный случай какой, болезнь, по голове чем трахнут, да мало ли чего, казнить ведь тоже могут, такая смерть считалась несовершенной. И дух умершего или погибшего сильно досадует на подобное несовершенство: вроде бы мертвый, но не совсем. И это пугало людей. А вдруг задумает исправить положение?!

– Это как?

– Ну, вернется в исходное состояние, вернее, тело, возродится значит, и повторит попытку, чтобы в этот раз уже наверняка, до полного совершенства дойти.

– Слишком мудрено для меня, не понимаю.

– Представь себе, дух от тела отделился, однако должного места не нашел, с пути вроде сбился, из-за большой досады, хотел, мол, подольше с телом не расставаться, но не получилось, лиходеи помешали. Остановился, значит, на пол дороге и поглядывает назад, раздумывая, не вернуться ли, не отомстить ли разлучникам. Любого испугает одна лишь мысль о появлении озлобленного духа.

– Тут ты прав, возразить нечего. И что же делать?

– А заупокойные службы для чего? Дух покойного ублажают, чтобы не осерчал. Если же этого покажется мало, другие уловки предусмотрены. Положат, предположим, в ногах усопшего, любимую шапку, разорванную на две части, а на голову обувку какую…

– Это еще зачем?

– То, что валяется в ногах, не одевают на голову, а то, что на голове, не одевают на ноги. Сиди, мол, в гробу и не рыпайся. Без шапки и обувки какая дорога, тем более дальняя?!

– И вправду сидит дух то?

– Да кто его поймет, там сидит или отправился куда. Только время покажет. Посыпятся на живущих несчастья разные, уловки не сработали, выбрался из гроба, значит, если же все тихо и спокойно, не осмелился, выходит, наружу вылезти. Ну, это все в древности, сейчас же совсем иные времена. Наиболее дальновидные люди заранее могилами обзаводятся. При жизни построишь себе могилу – долго проживешь. Теперь общественное мнение к этому склоняется. Годы все перемалывают, и кости человеческие, и мозги, плохие приметы – в хорошие и наоборот. Может, так и должно быть? Подумай сам, вот умирает кто-нибудь, сразу слезы, переживания, суета. Агент из ритуальной конторы, естественно, попытается воспользоваться ситуацией, живет то с процента. Когда же похоронная горячка схлынет, боль утраты притупляется, приходит четкое осознание того, что тебя надули, правда, очень сочувственно и умело, грубо говоря, развели на деньги. Но ничего не поделаешь, учились то мы, вопреки пословице, на собственных, как правило, ошибках. Поэтому лучше всего заранее позаботиться о могилке то. Спокойно обустроишь гнездышко, по вкусу, лишив лихоимцев шанса ободрать тебя до нитки, и жди удачу: долголетие, процветание потомства, согласие в семье, если, конечно, приметам доверяешь. Потратился и поступай как вздумается, хоть сам ложись, хоть передавай кому, при этом налога на наследство не будет, поскольку прижизненная не является объектом налогообложения. Вот так. В общем, дело верное, если свободные деньги имеются. Правда, и бюджетный люд не обойдут вниманием. Подберут местечко удобное, недалеко от электрички или автобусной остановки. Порекомендуют что-нибудь подешевле, надгробие там или оградку, пусть и неказистую, но справную. К тому же китайские умельцы всегда наготове, сумеют подсобить за толику малую японскому соседу.

– Кажется, мы ушли куда-то в сторону.

– О чем разговор?

– О Сётоку, разумеется. Неужели запамятовал?

– Ничего не запамятовал. Так вот. Где-то с апреля 770 г., когда заболела, до начала августа, когда умерла, она была полностью изолирована от внешнего мира. Именно в этот период Сётоку лишает Киёхито права военного командования и вообще отворачивается от клана Югэ, которому до болезни очень доверяла. Мало того, запретила принимать самого Докё. Кошка между ними не пробегала, и вдруг лютая, очень неожиданная неприязнь.

– Скорее всего, пока бедняжка валялась в бреду или с кляпом во рту, недруги Докё сочиняли что хотели, пользуясь вседозволенностью, выдавая за волю императрицы. И после ее смерти не прекратили этого занятия. Сётоку вроде бы не указала наследника. Не велика беда! Заговорщики, посоветовавшись, сошлись на внуке Тэмму – Фунъя Ооти, и не медля состряпали подложный указ, по которому выходило, что императрица указала на Ооти как на преемника. К такому средству в Японии наверное прибегли впервые, однако подобные уловки не раз встречались в китайской истории, большим любителем которой являлся Фудзивара Нагатэ. Когда же указ официально огласили, люди услышали, что наследником должен стать принц… Сиракабэ!