Евгений Волков - Азарт

После защиты магистерской диссертации Бельскому оставался всего один шаг до докторской, открывающей дорогу к профессорскому званию, однако стать доктором наук было очень непросто и часть профессоров так до конца своих дней и оставались магистрами. Однако Алексей, честолюбивый и уверенный в себе, накопив немало материалов по результатам археологических экспедиций, уже мечтал о заказе отдельного зала в трактире «Саратов» у Дубровина, где частенько проводились многолюдные диссертационные обеды счастливыми неофитами университетской науки. Впрочем, не всё шло гладко. Присуждение докторской степени в очень большой степени зависело от его учителя и наставника Викентия Антоновича Каменского, а в последнее время отношения их складывались непросто. Старая профессура внимательно и часто чересчур придирчиво смотрела на молодую поросль кандидатов и магистров, видя в них конкурентов за немногочисленные вакансии высших преподавательских должностей. Каменский, историк бесспорно талантливый, но при этом человек самолюбивый, обидчивый, язвительный, острый на язык, ревниво наблюдал за тем, как лекции Бельского пользуются всё большей популярностью студентов, его же собственные, подготовленные много лет назад, тускнеют на их фоне. Прекрасно понимая это, Алексей решил завтра же поговорить с Викентием Антоновичем и расставить все точки над «i». Он очень надеялся, что сумеет убедить Каменского в своём уважении и лояльности.

Перед сном Бельский снова вспомнил недавнее прощание с прапорщиком Лансдорфом. Пессимизм друга огорчал, но хотелось верить, что ничего плохого с ним не случится. Александр был единственным близким другом, очень не хотелось бы его потерять.

На следующий день Бельский читал лекцию, посвящённую греко-персидским войнам. В зале на сто человек не было видно свободных мест, студенты с большим вниманием слушали любимого преподавателя, многие успевали ещё и конспектировать. В числе прочего, реформы Александра II коснулись высшего образования, уже десять лет как действовал новый университетский устав, согласно которому поступить в университет в России мог любой юноша, окончивший гимназию и достигший семнадцати лет. Кроме того, большие права по самоуправлению получали Университетские Советы, избирающие ректора, выборными стали также должности проректоров, инспекторов, деканов факультетов и профессоров, больше средств выделялось на научную и учебную деятельность. Среди студентов появилось немало выходцев из семей разночинцев, для которых диплом служил основой для дальнейшей карьеры в государственных органах и коммерческих компаниях.

Блестящая эрудиция, глубокое знание предмета, склонность к импровизации и всеми признанное ораторское искусство позволяли Бельскому не просто пересказывать скучные факты с привязкой к участникам и датам, но умело, подобно автору исторического романа, представлять аудитории выдающиеся события и героических личностей. Он и сам получал удовольствие от своих ярких, насыщенных метафорами и парадоксами выступлений, в которых Дарий и Фемистокл, Ксеркс и Леонид выглядели так, словно жили, сражались и умирали совсем недавно, а не две с половиной тысячи лет назад.

Закончив говорить и заслужив продолжительные аплодисменты, Бельский быстро покинул зал и направился в кабинет Каменского. Викентий Антонович в свои шестьдесят два года выглядел ещё старше – невысокий, седобородый, с умным некрасивым лицом, он постоянно сутулился и шаркал левой ногой, но при этом на кафедре преображался, редко пользовался конспектом и без запинки излагал его содержимое, давно уже выученное наизусть. При появлении доцента Каменский встал из-за стола, сделал несколько шагов навстречу Бельскому, энергично пожал ему руку, сказал, чуть улыбнувшись:

– Рад видеть у себя, уважаемый коллега. Надеюсь, ваше выступление, как всегда, имело успех.

А подумал совсем другое – мальчишка преуспевает, купается в лучах дешёвой популярности, фамильярничает со студентами. И старается всеми силами затмить собою учителя.

Бельский только пожал плечами, ответил примиряюще:

– Мне трудно судить об этом, Викентий Антонович.

– Не стоит лицемерить, мой дорогой, – усмехнулся Каменский. – Аудитория, конечно же, была набита до отказа, овации долго не прекращались…Разумеется, такая оценка приятна, но не забывайте, прошу вас, что университет наш – это не Большой театр, а вы не модный тенор. Необходимо соответствовать своему статусу учёного, а не шута горохового.