Charley Brindley - Девушка-Слон Ганнибала Книга Первая

Он взмахнул палкой, ударившись о ближайшее дерево, затем повернулся и пошел прочь, неся свой груз дров по тропинке. Когда он скрылся из виду, я продолжила свой путь тем же путем, что и он, держа свой камень под рукой.

Ближе к концу тропы легкий ветерок принес восхитительный запах еды, заставив мой пустой желудок сжаться от голода.

Тропинка выходила из соснового леса, петляла возле большого серого шатра и спускалась по пологому склону к главному лагерю. Множество палаток и деревянных хижин усеивали ряд невысоких холмов, раскинувшихся по всему ландшафту подобно небольшому городу.

Я последовала за запахом готовящейся пищи к серой палатке, где в лучах утреннего солнца у костра стояла женщина. Она нарезала овощи в кипящую кастрюлю. Несколько столов с деревянными скамьями окружали очаг.

Она потянулась за репой и посмотрела в мою сторону. Ее медово-миндалевидные глаза сузились, глядя на меня.

“Откуда у тебя этот плащ?”

Я посмотрела вниз, шаркая ногами в грязи. Я не знала, что сказать.

Женщина подошла ко мне с ножом в руке. Я сделала шаг назад.

“Это плащ Тендао. Где ты его взяла?”

Я поплотнее закуталась в плащ, но тут же вспомнила о молодом человеке. Он велел мне попросить женщину, которая даст мне что-нибудь поесть.

“Ты знаешь об Изебель?”

“Меня зовут Изабель. Почему ты носишь плащ Тендао и спрашиваешь обо мне?”

Она подошла ближе и схватила плащ. Я посмотрела на нож в руке женщины, потом снова на ее лицо. На ее стиснутой челюсти вздулись узелки, а брови нахмурились, искажая ее прекрасное лицо.

Я держала плащ закрытым, но Изабель была слишком сильна для меня. Она рывком распахнула ее. Внезапная перемена, которую я увидела в ней, поразила меня. Суровые черты ее лица преобразились так сильно, что, казалось, ее место занял другой человек. Раздражение и гнев быстро сменились сочувствием и нежностью.

"Великая Мать Элисса!" Изабель уставилась на мое израненное тело. “Что с тобой случилось?”

На Изабель было лоскутное платье выцветших желтых и коричневых тонов, а вокруг узкой талии был повязан рваный фартук. Ее длинные темные волосы были заплетены в замысловатую косу вокруг макушки. Она была еще не стара, даже не дожила до середины своей жизни, но что меня больше всего поразило, так это ее лицо без морщин; цвета сливочной корицы, черты ее были мягкими, как Лунный свет на шелке.

Я посмотрела на свое тело и увидела множество порезов и синяков. Только тогда я поняла, какое ужасное испытание мне пришлось пережить. У меня болело все тело, особенно затылок. Я вспомнила, как мне было плохо и жарко, очень жарко, пока меня не бросили в реку. Но кроме этого, от моей памяти мало что осталось. Слабость охватила меня, и я почувствовала себя хрупкой, как сломанная конечность на холодном ветру. Я покачала головой в ответ на вопрос Изабель.

“Ты такая худая." Изабель осторожно закрыла плащ и обняла меня.

Если кто-то и обнимал меня раньше, я не могла вспомнить. Я отпустила камень, надеясь, что она не услышит, как он упал на землю.

"У тебя мокрые волосы." Она взяла длинную прядь волос, пригладила ее на моем плече и взяла меня за руку. "Иди сюда, там тепло.”

Изабель подвела меня к камину, где я села и прислонилась спиной к бревну. Огонь согревал мое измученное тело, а дым от потрескивающих сосновых сучков окутывал меня приятным, успокаивающим запахом. Я уставилась в огонь, наблюдая, как пламя прыгает и танцует. Огонь казался мерцанием самой жизни.

Куда девается огонь, когда все дрова сгорают?

“Ты можешь съесть Конту лука с ухасой?" спросила она.

“Да.” Я никогда не слышала о Конту луке, но знала, что могу съесть все, что угодно.

Изабель взяла глиняную чашу и вытерла ее краем передника. Она использовала деревянную ложку, чтобы наполнить его дымящимся зерном, смешанным с кусками мяса. В глиняном горшке, стоявшем на плоском камне у огня, был густой красный соус. Она намазала ложку соуса на тарелку с едой.

Я взяла у нее чашу и погрузила в нее пальцы. Еда была слишком горячей, но я не могла дождаться, когда смогу взять ее в рот. Восхитительный вкус мягкой твердой пшеницы и пикантных кусочков баранины согревал мой дух, а горячий соус ухаса имел пряный привкус. Я проглотила, не жуя, и снова полезла в миску. Прежде чем я успела откусить второй кусок, мой пустой желудок взбунтовался против еды. У меня закружилась голова. Мой живот свело судорогой. Я попыталась поставить миску на стол, но Изабель протянула руку, чтобы взять еду, прежде чем я уронила ее.