Илья Немцов - Гончар из Модиина

За годы службы на Востоке, Силонос привык ко многому. Ему даже стали нравиться покрытия желто-песочного цвета, характерные для большинства керамических изделий иудея. Незатейливые рисунки подчеркивали особый волнующий свет, излучаемый золотистым фоном. Этот проникающий в душу фон навечно запомнился эллину со времени изнурительных переходов по бескрайней Вавилонской пустыне.

Да и остальные гончарные изделия, множество которых иудей отправлял на рынок, были весьма необычны. Внешне грубоватые, они, однако, привлекали внимание покупателей. Так, например, хорошим спросом у жителей Дура-Европоса и у купцов из проходивших мимо караванов пользовались подносы для фруктов, разрисованные тарелки с плавно поднятыми краями, кувшины для питьевой воды.

Особый спрос был на кувшины. Высокие, однотонные, с узким горлом и вдавленным внутрь дном, они были удобны для переноски и хранения воды и казались удивительно легкими.

Быстро раскупались и небольшие конусообразные сосуды для хранения оливкового масла. Они, как правило, были с острым и изящным носиком, что позволяло сохранить каждую каплю масла, заливаемого в настольные глиняные светильники.

Силонос видел в гончарных изделиях иудея не просто предметы обихода.

Он вспоминал свою студенческую юность, когда перед ним были открыты дороги в любую сферу искусств, в любую область знаний. Его радостно принимали даже в кругах философов — этой высшей касте властителей дум Эллады.

Он мысленно сравнивал амфоры, килики, кувшины иудея с подобными же изделиями, изготовлявшимися лучшими афинскими керамистами, и, неожиданно для самого себя, обнаруживал бесспорную самобытность работ Эльазара.

На эти изделия был хороший спрос, что подтверждало объективность его оценки. К тому же деньги, вырученные от их продажи, как и предполагал Силонос, хотя и в небольшой степени, но пополняли крайне скудную казну крепости. И, если бы не этот источник, то даже офицеры не получили бы за последние полгода ни одной лепты. Так что Силонос, поверивший в способности иудея, был доволен собой.

Парадоксальным было и то, что богатые знания, когда-то приобретенные им и далекие от военного искусства, оказались востребованными неожиданно для него самого.

Однако участившиеся нападения парфян, пользующихся ослаблением трона Антиоха, вызывали тревогу и отвлекали внимание гекатонтарха.

Об этих нападениях Силонос постоянно оповещал высшее командование, но там, видимо, больше были заняты внутренними распрями и депеши из какого-то Дура-Европоса мало кого интересовали.

Тем не менее, гекатонтарх, со свойственной ему последовательностью, решил укрепить стены города. Он начал тщательный осмотр крепости. Среди конников, сопровождавших Силоноса, был и Эльазар. Силонос с удовольствием отмечал, что иудей превзошел все его ожидания — он оказался превосходным наездником.

Однажды, объезжая стены города с внутренней стороны, Силонос обнаружил необычное строение, непосредственно примыкающее к крепостной стене. Хотел тут же приказать разрушить его, так как это строение могло послужить врагу для облегченного проникновения в город, но, увидев, что Эльазар остановил коня у этого строения и с кем-то дружески беседует, подъехал к ним и в собеседнике Эльазара узнал местного иудея, которого не раз видел в гончарных мастерских.

— Рав Нафтали, — четко, как того требовал устав, представил своего собеседника Эльазар, и продолжил: — Рав Нафтали вышел из бейт-кнессета, чтобы в твоем лице, гекатонтарх, приветствовать храбрых защитников города! — затем сделал небольшую паузу, вновь выслушал раввина и с удивлением посмотрел на Силоноса.

— Раввин говорит, что ночью к ним пришли парфянские лазутчики и потребовали открыть ворота города в нужный для них момент. За эту услугу они обещали сохранить жизнь всем иудеям после захвата города.

Это сообщение еще больше насторожило Силоноса. Война явно приближалась.

— И еще, — продолжил Эльазар, — рав Нафтали сказал, что еврейская община Дура-Европоса — маленькая и слабая и она не занимается ни политикой, ни войной. Мы молимся, — и он указал на бейт-кнессет, который всего несколько минут тому Силонос намерен был разрушить.

Иудеи Дура-Европоса, — произнес рав Нафтали, — зарабатывают на жизнь обработкой шкур, делают ремни для конских упряжек, шьют мехи для воды, торгуют, но какая теперь торговля?… Все только и говорят о войне.

Силонос, хоть и был занят своими мыслями, тем не менее, внимательно слушал раввина, потом спросил: "Когда у вас были лазутчики?"