Илья Немцов - Возвращение

Предлагаемый мною план, — начал Силонос с хорошо скрываемым волнением, — базируется на стратегическом положении Империи, сложившемся за последние годы.

Он напомнил, что Парфия, как и Бактрия, получившие значительную долю самоуправления еще при императоре Александре Великом, со временем начали злоупотреблять оказанным им доверием. Этому обману способствовало и то, что высшие круги зависимой от нас страны, с пониманием и должным уважением относились к принципам великой эллинской культуры.

— Среди этой части парфянского общества, — продолжал Силонос, — как известно, утвердился греческий язык, а божественный Геракл принят ими как символ поклонения. Известно также и то, что основная масса парфян остается верной персидскому языку. И поклоняется вовсе не Гераклу, но своему божеству — Митре, зароастрийскому символу солнца.

Новые, отрицательные для нас изменения в Парфии, начались с восхождением на престол царя Арсака 1, — сухо комментировал Силонос, — ему удалось, не вызывая подозрения наших властей, значительно расширить рамки самоуправления, вплоть до создания регулярной армии.

Лисий внимательно слушал, изредка отвлекаясь, чтобы сделать какие-то пометки на лежавшем перед ним папирусе.

Однако, лишь с приходом к власти царя Арсака IV, принявшего имя Митридата 1, — говорил Силонос, — Парфия начала вести дерзкую, независимую от нашей империи, политику.

Пока его величество император Антиох IV Эпифан был занят военными действиями на далеком западе, ведя войну с враждебным нам птоломеевским Египтом, Митридат захватил обширные территории Бактрии, а затем, не получив достойного отпора, ввел свою армию в Мидию, провинцию, граничащую с Месопотамией .

Таким образом, угроза нависла непосредственно над Антиохией и даже Cелевкией — сердцем нашей империи!

Силонос сделал многозначительную паузу.

— Парфян подлежит немедленно остановить! — и чуть тише добавил, — пока не поздно.

И так как Лисий продолжал хранить непонятное молчание, Силонос продолжал:

— Главный удар по вражеской армии, — как мне представляется, должен быть нанесен … в Мидии.

При этих словах брови Лисия вскочили и сошлись у переносицы.

Видя удивление Наместника, Силонос счел нужным объяснить, — Мидия, выбрана мною не случайно. Она находится между Месопотамией и самой Парфией.

Удар в сторону Мидии будет фланговым ударом, он позволит разорвать армию Митридата на две части, оторвав кавалерию и тяжелую осадную технику от основной массы пехоты: лучников и копейщиков.

Затем первым эшелоном пустить против парфянской пехоты греческую кавалерию, а против кавалерии парфян выставить тяжелую пехоту с квадратными металлическими щитами и удлиненными копьями. Пехоту прикрыть опытными метателями дротиков и лучниками с зажженными и дымящими стрелами.

Силонос был уверен, что столь неожиданная стратегия боя дезориентирует противника, создаст панику в рядах и тем самым обеспечит победу имперской армии без больших потерь.

Сам Силонос, выразил желание стать со своим гарнизоном во главе первой атакующей фаланги.

Завершив доклад, он ждал вопросов или соответствующих суждений о столь важном для него деле. Однако в ответ последовало всё то же безмолвие Наместника. Он поднял золотой колокольчик и повелел немедленно созвать Расширенный состав военного совета Империи.

— Повтори твой план! — бросил он Силоносу

Несколько обескураженный Силонос повторил все, что ранее изложил Лисию. Его так же внимательно выслушали и высшие чины армии. И вновь никакой реакции не последовало.

На одном из этапов доклада, Силонос неожиданно почувствовал, что его красноречие тратится впустую, что, тщательно разработанный план абсолютно никого не интересует. Что решение уже давно принято и его внимательно слушают, точнее, внимательно не слушают . И важные чины присутствуют в зале лишь потому, что здесь находится фактический властитель империи.

Силонос ощутил глубокую пропасть, лежащую между ним и всей этой массой стратегов и генералов, сверкающих золотыми доспехами и излучающих аромат дорогих благовоний.

Возникшее тяжелое ощущение, не остановило Силоноса, вплоть до повторного завершения доклада.

И вновь наступила пустая тишина.

Первым поднялся Лисий.

— Все слышали? — спросил он у заискивающе улыбавшихся придворных. План генерала Силоноса великолепен, достоин славы его великого предка Гефестиона, командовавшего кавалерией самого Александра Македонского.