Николай Тобош - Манас. Каганат. Книга четвертая

Некоторые промолчали, некоторые ради приличия шевелили губами, произнося про себя неслышные слова ответных приветствий. Шоорук хан счел необходимым начать разговор до того, пока Эркеймен присядет к месту рядом с Чечендером.

– Что скажешь про свои дела, – обратился к Эркеймену Шоорук хан с вопросом. – Много ли людей пришельцев?

– Примерно составляют одну десятую часть, – Эркеймен остановил свою речь, присаживаясь на указанное место. – Нашего народа.

Шоорук хан начал рассуждать про себя. Он, еще находясь под впечатлением плохого сна Акылай, думал, что пришельцы составляет несметное количество. Ответ Эркеймена его успокоил окончательно. Через некоторое время он уже повеселел.

– Они смогут оказать нам сопротивление? – Вопрос Шоорук хана был неожиданным для всех.

Эркеймен задумался, вспоминая утреннее событие при нападении на аул пришельцев. В ауле оказалось несколько воинов, которые стали оказывать сопротивление. Они не только оказали сопротивление, но и показали искусное ведение войны в меньшинстве. Было их четверо. Воины Эркеймена сумели уничтожить только двоих, ценой жизни сотни жайсанов, а двое скрылись среди горных неровностей. Об этом говорить Эркеймену не хотелось из-за возможных упреков Шоорук хана, но известить о том, что предстоит сражаться с опытным врагом, ему было необходимо ради предостережения своих же людей.

– Среди них были отважные воины, – сухо ответил Эркеймен. – Они непременно окажут нам сопротивление. Нам следует быть очень осторожными.

Он очень боялся расспросов до мелочей и хотел, чтобы разговор перешел в другое русло.

– На пастбище Кара-Тегин на северных склонах горы Ызар, напротив Алайских гор расположился большой аул, на который напали наши передовые войска, – начал рассказывать Эркеймен. – Много было вооруженных людей в этом ауле. Всех мы перебили, но и у нас тоже было много жертв. В плен взяли всех безоружных людей аула и угнали лошадей.

Шоорук хан задумался. Что-то скрывает этот Эркеймен. А что делать с его пленными? Может их всех перебить или требовать за них выкуп? Наверное, будет лучше, если за их головы они больше не сунуться в Алайские горы. А насколько ценны головы пленных людей для кыргызов? Пусть пока они поживут еще в плену. Завтра все прояснится.

Утром Шоорук хан сам первым пересек седло перевала Чаталак. Перед его взором простиралась обширные степи Кенжут до Аральских гор. К раннему полудню войско Шоорук хана добралось до ущелья, только через нее можно было проехать в просторы Алайских гор. Передовые части войска перед ущельем остановились, в глубине ущелья перекрывали путь вооруженные люди. Это были аскеры катаганов. Во главе аскеров стояли человек – скала – сам Кошой-хан и богатырь в стальных доспехах Кутубий – главный чоро Манаса. Сходу дал приказ Шоорук хан на наступление своему войску. По ширине ущелья свободно могли перемещаться только двадцать человек. Полегли поперек ущелья сотни жайсанов Шоорук хана от рук аскеров катаганов. Ни один аскер из катаганов ни получил даже ранения. Шоорук хан остановил нападение. Отправил богатыря Килениш на переговоры с катаганами.

Кутунай и Чубак первыми добежали до Акбалты и взяли его с двух сторон, поддерживая его руками под мышки. Из их ртов одновременно прозвучал вопрос:

– Что случилось, ата?

Акбалта им ничего не ответил. Слезы из его глаз потекли еще сильнее. Он навис на руках обоих богатырей.

– Сын Жакыпа – Манас! – прокричал он смелее. – Ты стал бедой для нашего народа. Привел ты нас всех из Алтая в Ала-Тоо, где нас убивают и уничтожают. А ты смотришь на нас и радуешься тому, что мы гибнем. Весь твой народ уйдет к твоим предкам в обиде на тебя.

Это не говорил Акбалта ава. Это говорила глубокая обида. Кто так сильно обидел его. Ему действительно было обидно, за то, что он всю свою жизнь посвятил на выживание кыргызского народа на чужбине, на землях Алтая. В настоящее время земли Алтая казаться стали роднее, чем земли Ала-Тоо. Ему, Акбалте стало во сто раз больнее, что на своих родных землях погибают люди, кого он оберегал и кому он посвятил всю свою жизнь.

Промелькнуло перед глазами Манаса, вся жизнь кыргызов с сорока тютюнами, как они претерпели унижения и лишения за полвека. И вот на тебе, приезд на родные земли оказывается для них более оскорбительным и опасным, чем на чужбине.

– Акбалта ава, – Манас мигом оказался перед взором старика. – Говори! Кто тебя так сильно обидел?