Ярон Юхансон - Нулевой пациент

А вот румынскому инженеру-танкостроителю Балабану не повезло. Он долго и безуспешно пытался реализовать свои идеи протезов, хотел помочь искалеченным солдатам. Бывший сотрудник лагеря Евгений Ермаков позже вспоминал: «Ему предлагали работать на вооружение, он отказался. Я доставал ему краски и бумагу, он сделал много невиданных тогда моделей: кисть руки двигалась, на пальцах были окошечки – чтобы чувствовать. Эту руку возили в Москву, но дело не пошло».

Много народа было задействовано на стройках. В Красногорске военнопленные сооружали дороги, жилые дома, пристройку к школе им. Пушкина, стадион «Зоркий». За городом – пионерский лагерь, в Опалихе коттеджный поселок, дачи для партийной и армейской номенклатуры. Объектом особой важности являлось здание архива НКВД. Сейчас в нем расположен Всероссийский архив кино и фотодокументов.

В образцовом труде заключенные видели шанс побыстрее вернуться на родину. Одни рисовали, другие пели, третьи играли в оркестре, четвертые репетировали в драмкружке. Женские роли в спектаклях исполняли мужчины. Но плен оставался пленом.

Освобождение немецких военнопленных из лагерей началось два года спустя после окончания военных действий. В первую очередь оно коснулось раненых и больных. Массовая депортация пришлась на 1949 год. Бывшим узникам возвращались личные вещи, часы, деньги, драгоценности. С этого времени лагерь № 27 стал важнейшим пунктом подготовки судебных процессов против военных преступников. В 1950 году Красногорское учреждение опустело, 10 тысяч человек были осуждены и отправлены по этапам в спецлагеря и тюрьмы. Война давно закончилась, надежда на свободу у пленных таяла. Душевное напряжение тех, кто ожидал суда, достигло апогея.

А что же произошло с героем романа? Всё по порядку, как говорится, в свое время, следуя законам жанра… Офицерский состав был откомандирован в отдел кадров ГУПВИ [4] ГУПВИ – Главное управление по делам военнопленных и интернированных при НКВД СССР. МВД СССР, ликвидация лагеря закончена 5 января 1951 года, все материальные ценности переданы полностью, довольствующие органы к лагерю претензий не предъявляют».

Последние эшелоны с железнодорожной станции Павшино отбыли через город Брест во Франкфурт-на-Одере. Лагерь № 27 прекратил свое существование… Однако вернемся к Питеру Стоуну и его драматической судьбе, полной приключений «в голливудском стиле», но предельно реальной. Жизнь сильнее вымысла. И порой она преподносит нам такие сюжетные коллизии, которые невозможно нафантазировать.

Всю весну Москва торжественно встречала победителей в Великой Отечественной войне. Об этом уже много написано. Но в то же время в столицу СССР почти каждый день прибывали и другие эшелоны. С военнопленными. Встречали их не оживленные радостные лица и цветы, а хмурые взгляды и мрачные силуэты конвойных войск НКВД. Люди, находящиеся в теплушках, точно также прошли все мытарства войны, пережили ужас и боль, близость смерти, а теперь еще и многодневный плен, бессонную тряску в зловонных вагонах и мучительную обречённость впереди. Потому что никто не мог поручиться за их жизнь в дальнейшем. Поскольку они были не победителями, а побежденными, и это решало всё, всю будущую судьбу. Но насколько же было обидно тому, кто оказался среди этой растерянной жалкой толпы случайно, несправедливо, волею трагических обстоятельств? Об этом мог знать и чувствовать лишь он сам…

Из всей однородной массы немецких военнопленных, вывалившихся по команде из теплушек и выстроившихся в два ряда на дождливом перроне, переминавшихся с ноги на ногу под охраной автоматчиков, выделялся один человек. Нет, не высоким ростом, хотя и этим тоже. Имелись тут и повыше. Всякие были в этой настороженной обреченной километровой очереди за неизвестной пайкой судьбы. Длинные, как сухие изогнутые жерди в плетне, короткие, словно нарубленные полена для костра, круглые, будто опустошенные бочонки с остатками пива. Физиономии, в общем-то, совершенно разные.

Это только кажется, что люди в толпе сливаются в одну цельную массу, в большое темное расплывающееся пятно. Заблуждение. Глаза, взгляд не спрячешь. Он или испуганный, конченый, сдавшийся. Или растерянный, или затаённый, решительный. Или сосредоточенный. Или же, как говорится, не от мира сего. Этим один человек и отличается от другого. Вот почему толпа никогда не бывает однородной. Хотя почти всегда бездумно единодушна. Она многолика, многорука, многоголоса, а когда приходит час и возвращается личностный разум, распадается на отдельные островки. На уцелевшие в мясорубке человеческие души.