Ярон Юхансон - Нулевой пациент

Мой визави на минуту задумался и, как мне показалось, даже погрустнел. Но, спустя некоторое время, произнес:

– И как видите, я всегда нахожу здесь ответ!

– За год до армии я был в Лондоне и где-то в центре города случайно встретил на улице своего соседа: он, его супруга – англичанка и маленькая дочь стояли в очереди в Макдональдс. Мы разговорились. Было дневное время, и клерки из ближайших офисов вышли на ланч. Цепочка людей выходила на улицу и выстроилась вереницей вдоль тротуара метров на двадцать. Ожидающие своей очереди, стояли тихо, как и подобает истинным британцам, кроме дочери моих друзей. Она стояла рядом с родителями и играла с мячом; подбрасывала вверх, ловила и вновь побрасывала. На каком-то этапе поймать мяч не удалось, он упал на землю, покатился по тротуару, а потом и на мостовую. Девочка с возгласами: «Мами, мами, мой мяч!» бросилась ловить свою резиновую игрушку.

Мой собеседник ждал развязки обычной истории и посмотрел на меня с некоторым удивлением:

– В чем необычность этой истории?

– А в том, господин Стоун, что безмолвная очередь из двадцати или тридцати человек, которая до этого тихо и медленно продвигалась к входу в ресторан, вдруг встрепенулась в одном звуке «УУУ!». Вы понимаете, произошла сенсация! Почти абсолютную тишину лондонской улицы нарушила шестилетняя девочка, которой чужд тот самый плен! Плен отца Оливера и преподобного Бальтазара, которые придумали этот плен, это рабство, это отсутствие свободы, чтобы освобождать из него, спрятавшись за «божественным умыслом». Очередь по мановению дирижёрской палочки, как единый оркестр дружно повернулась влево и перевела свое внимание на нарушительницу покоя. Невероятно! Скандал! Маленькая девочка нарушила спокойствие чопорной улицы – опустошила переполненные сейфы Сити!

Моя откровенность создала некое напряжение. Мы помолчали, и Питер Стоун спросил через минуту.

– А вы русский!

Спросил он по-русски. И после этого мы стали говорить на двух языках, как того требовал мой беседчик. Я не возражал.

– Акцент! Он как предатель, всегда выдает.

– Не расстраивайтесь, – сказал мой собеседник, – ваш акцент почти не заметный.

– Вы меня удивляете! Иврит, чтобы читать Библию в оригинале, а русский для Пушкина и Достоевского? – Спросил я с удивлением.

– Нет! У меня, наверное, расположенность к языкам. Стоит услышать один раз и понять смысл, как я все запоминаю.

– И что вас вынудило слышать и понимать русский язык?

– Учеба и лагерь для немецких военнопленных в Москве… я там был с конца войны до середины сентября 1946. Вы были в Москве?

– Конечно! – И неплохо знаю город.

– Знаете, там есть памятник Гагарину, русские его называют Железный Юра. Так вот, там был наш лагерь, к югу от этого места. Там же мы и строили… Памятника Гагарину тогда не было, а лагерь был. Теперь есть памятник, а лагеря нет!

Я был поражен; рядом со мной сидел англичанин с кипой на голове, крестом на шее, который 40 лет назад воевал на стороне немцев и провёл, почти полтора года, в лагере для немецких военнопленных в Москве.

– Вы воевали на стороне немцев? – Спросил я осторожно.

– Нет, я воевал на стороне армии Его Величества, я воевал на стороне Англии, Великобритании.

– И что же случилось? – Спросил я осторожно.

– Vicissitudes of fate, – ответил он по-английски.

– Что это такое?

– Tricks of fortune, vicissitudes of life.

Я понял! Превратности судьбы. Мы долго сидели и беседовали, курили, пили кофе, и этот удивительный человек рассказал мне историю, предшествовавшую его пленению и заключению в лагере для немецких военнопленных в Москве в конце Второй мировой войны, радикальном выходе из драматической ситуации и о его дальнейшей судьбе. Позже, двадцать лет спустя, я побывал в этих местах и воочию увидел этот лагерь в десяти километрах от Москвы, который русские превратили в музей, и узнал, какой была в них жизнь…

Главный герой, Питер Стоун, содержался более пятнадцати месяцев в Особом оперативно-пересыльном лагере для военнопленных № 27 (месяц в подмосковном Красногорске, но большую часть времени в его отдельном формировании в столице). Следует пояснить. Этот офицерский оперативно-пересыльный лагерь во многих отношениях был уникальным. Единственный, который подчинялся непосредственно центральному ведомству – НКВД СССР. Почти за девять лет существования через него прошло около пятидесяти тысяч человек, представителей 23 стран Европы, а также Японии, большинство из которых составляли высокопоставленные лица. А создан он был еще в начале 1942 года. Сюда направляли первых пленных немцев с позиций Западного фронта при их отступлении под Москвой.