Юрий Когинов - Отшельник Красного Рога. А.К. Толстой

Приношу, государь, к вашему трону мою исповедь; в ней всё сказано. Если бы с нею в руках явился я пред суд, то она опровергнула бы неосновательные показания моих обвинителей и спасла меня от осуждения. Судьи мои, те, кои могли поставить меня наряду с изменниками и убийцами, не примут её. Но вы, государь, судья моих судей, обратите на неё взгляд внимательный. Именем вашим погублена моя честь пред лицом моего отечества. Вы бы спасли её, когда бы мой голос дошёл до вас прежде приговора! Но и после приговора этот голос будет до вас доступен. Екатерина сказала: лучше простить десять виновных, чем наказать одного невинного... Я невинен, а вы на престоле Екатерины...»

На лице Жуковского сейчас написаны все унижения, какие испытал он в сим заступничестве. «А кто поручится мне за тебя?» — услышит он от императора. Ну что ж, опустить руки и не делать боле ни одной попытки? Надо не отступать и не уставать звать к добру даже того, кто волею судьбы пока далёк от сострадания и милосердия, иначе истинные льстецы и царедворцы, ослеплённые лишь собственной выгодой и своими понятиями чести, вытопчут всех честных, всех, в ком бьётся в груди совестливое сердце. Злость вызывает ответную злобу, кровь — ещё большую кровь... Значит, добро непременно должно породить добро. И пусть оно явится не сразу, не вдруг — приход его неминуем, если каждый будет стремиться его совершать и подвигать на такой же поступок другого.

И впрямь, кто ж теперь помог вызволить Пушкина, продолжал думать Перовский, как не тот же Василий Андреевич вместе с Карамзиным? А сравни его с тем же князем Петром — тот кипит, Жуковский же — голубиная душа. Чего ж принялись Василий, брат, да Вяземский укорять Василия Андреевича: загубит его придворная судьба?.. Теперь для иных — и Пушкин «льстец»...

Перешли в кабинет. Пушкин — по обуявшей его весёлости после обеда — будто забыл, о чём спорил. Присел к столу, стал чертить на бумаге какие-то загогулины, потом выписывать и вслед зачёркивать пришедшие на ум слова. И тут взгляд его упал на лежащую на столе же миниатюру: молодая женщина с ребёнком на руках.

— Волконская Мария? — живо обернулся к хозяину дома.

— Она, страдалица, — отозвался Перовский. — И сын её, Николинька. Недавно схоронили малыша...

Ладони охватили кудрявую голову, пригнули её к столу. Вспомнил, как в декабре 1826 года в Москве, в доме Зинаиды Волконской, провожали Марию к мужу [33] ...в доме Зинаиды Волконской, провожали Марию к мужу... — Княгиня Зинаида Александровна Волконская (1789 —1862), урождённая княгиня Белосельская-Белозерская, имела в Москве один из самых известных литературно-музыкальных салонов, собиравших в её доме на Тверской улице лучших людей своего времени. В 1829 г. уехала в Италию. Была замужем за братом С. Г. Волконского — Никитой Григорьевичем, егермейстером, генерал-майором свиты. , генералу Сергею Григорьевичу, осуждённому на каторгу в сибирские рудники. Не успел ей передать своё стихотворное послание — через месяц вручил направлявшейся следом в Иркутск и далее в Читу Александрине Муравьёвой... А ещё вдруг припомнилась девочка на берегу тёплого моря [34] ...припомнилась девочка на берегу тёплого моря... — С Волконской Марией Николаевной (1805 — 1863), дочерью генерала Н. Н. Раевского и впоследствии женой декабриста С. Г. Волконского, Пушкин был знаком ещё очень давно и особенно сблизился с ней и её семейством во время совместной поездки на кавказские минеральные воды и по Крыму. Общение их продолжалось и в Кишинёве, и в Одессе в годы южной ссылки Александра Сергеевича. , её радостный смех, когда она убегала от догонявшей её волны, а он влюблённо и нежно смотрел на её лицо в брызгах солёной воды и не знал, что когда-то будет посвящать ей свои стихи и вместе с другими благословлять её на мужество и подвиг. Где же теперь она, Мария?

Она несла своё сердце мужу, оторвав его от родного дитя, подумал он. И вслух произнёс, внезапно выпрямляясь и вставая из-за стола:

— Вот она, первая жертва, — сын Волконского. Не считая тех, пятерых... — И спазма перехватила горло.

Перовский сказал, обращаясь к Жуковскому:

— Миниатюру передала мне племянница Сергея Волконского и моя — Варенька Репнина, чтобы я подыскал живописца и отдал портреты увеличить. Не подскажешь ли стоящего? За ценою не постою: единственное личико ребёнка, которое надобно бы переслать туда... Николиньку, уезжая, Мария оставила ведь в семье брата мужа, князя Николая Григорьевича...