Игорь Корольков - Мой добрый друг

– Потому что вы должны защищать то, что в нашей стране защитить в принципе невозможно.

– Вы говорите о законе?

– Разумеется.

– Почему же его невозможно защитить?

– Очень трудно защищать то, что не имеет постоянной величины.

– Вы считаете, что расследование, которое я провожу, не имеет смысла?

– Поживём – увидим, куда оно вас заведёт, – сказал хозяин яхты. – Может быть, вас за ваше рвение самого отдадут под суд.

Это была весьма здравая мысль. Но я сказал:

– У вас слишком мрачный взгляд на жизнь, Юрий Вениаминович.

– Это взгляд не на жизнь, – вздохнул Бугрим. – Это взгляд на государство, в котором закон играет роль пистолета: в чьих он руках – тот и прав.

Мы помолчали. Повар принёс новый кофе, подлил в рюмки бальзам.

– Надо признать, Андрей Васильевич, – прервал молчание Бугрим, – нам с вами досталась не самая лучшая среда обитания. Здесь накопилось столько противоречий, что будь это физическое тело, оно бы от внутреннего давления давно разлетелось на куски.

– Но ведь не разлетелось!

Бугрим махнул рукой.

– Это вопрос времени. Иногда мне приходится бывать в компаниях чиновников разного уровня. И везде наблюдаю одну и ту же картину. Достаточно господам пропустить по паре рюмок, как все они начинают клясться в безумной любви к Родине. Но я-то знаю, на какие деньги они живут, кого и за сколько покупают, как расправляются с партнёрами… В этом главное противоречие – между публично провозглашёнными целями и целями, непровозглашёнными. Именно эти, непровозглашённые цели, и лежат в основе их поведения.

Видимо, мысли, которые излагал Бугрим, давно не давали ему покоя, и он, воспользовавшись случаем, избавлялся от них.

– Как это ни прискорбно, – продолжал хозяин яхты, – но надо признать: в России сформировался новый, совершенно ужасный, тип человека – с повадками раба и желаниями монстра. Он усвоил: человек – червь. На этом понимании и стало строиться его поведение. Как сперматозоид к яйцеклетке, так этот гомункул изо всех сил стал стремиться занять какую-нибудь должность. Потому что именно там формируются правила жизни. Кто не попал туда, терпеливо ненавидит тех, кто попал. А кто попал – реализует свои желания: унижает, ворует, мстит. Те, которые не попали в чиновники, и те, которые попали – ничем не отличаются друг от друга. Это один и тот же материал. Вот почему армия чиновников в России никогда не меняет своей сути. Вся система жизни в этой стране устроена так, что нужно обманывать, подкупать, предавать. И даже убивать. Ведь на каждой должности – от маленького клерка до самого верха сидит тот самый гомункул. В таких условиях может выжить только худший.

Я отдавал должное трезвому уму Бугрима. Он мог бы блестяще защитить диссертацию на тему «Государство и ОПГ». Он мог бы преподавать в Академии МВД, возглавить кафедру в каком-нибудь институте общественных проблем. Но, к сожалению, он торговал ворованным топливом.

– Вы слишком сгущаете краски, – сказал я. Сказал, чтобы хоть как-то возразить.

Взгляд Бугрима застрял во мне, потеряв всякую живость.

– В прошлом году из Москвы прилетели бравые фээсбэшники, – словно делая над собой усилие, сказал Бугрим. – Решительно вошли в кабинет губернатора, положили его мордой в пол, вскрыли сейф. Главу администрации в наручниках увезли в белокаменную. А уже сутки спустя губернатор вернулся во Владивосток. Как вы думаете, какую сумму пришлось отвезти в столицу? А, главное, кому?

Бугрим выдержал паузу.

– По глазам вижу, – ухмыльнулся он, – и порядок цифр, и лицо, которому отвезли деньги, вы угадываете верно.

Бугрим умолк.

– Вы полагаете, я принадлежу к этой ОПГ? – спросил я.

– Вы её цепной пес! – жёстко ответил Бугрим.

Хозяин яхты отвернулся к иллюминатору. Мне хотелось сказать: «Да, Юрий Вениаминович, вы правы». Но я знал, что многие лидеры преступного мира были осведомителями ФСБ. Поэтому предпочёл промолчать.

Ближе к полудню яхта вошла в живописную бухту. Берег у неё был скалистый, скалы покрыты низкорослой сосной и кустарником. Флинт сбросил скорость, заглушил мотор. Яхта закачалась на волнах метрах в десяти от берега. В бирюзовой воде были видны камни и бархатные водоросли.

На резиновой лодке с мотором мы подъехали к берегу. Бугрим вёл себя так, словно выбросил за борт весь наш недавний разговор.

– Здесь мы остановились в тот раз. – Бугрим указал на следы костра. – Кафар вошёл в воду здесь. А нашли его вон у того мыса, на глубине пятнадцать метров.