Сергей Смирнов - 1+4. Одна правдивая история и четыре байки

© Сергей Смирнов, 2021

ISBN 978-5-4490-9576-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы неизвестны, но нас узнаю́т; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем.

2 Кор. 6:9—10

Этот рассказ написал очевидец и участник описанных событий – мой отец. Он впервые увидел войну летом 1941 года, когда ему было всего восемь лет. За более чем два года оккупации он насмотрелся многого, успел стать связным партизанского отряда, добывал разведсведения из мест дислокации немецких войск, приближал как мог нашу победу. После войны отец стал офицером ВС СССР, окончил академию и опять пошел воевать, но уже на «фронты холодной войны». Папа побывал в различных местах, многому научился сам и многому научил других, включая своих детей. Он давно уже на пенсии, но не привык сидеть без дела, наверное, именно поэтому и взялся за перо и бумагу. Этот рассказ о Великой Отечественной войне несколько отличается от общей патриотической концепции нашей литературы, и, наверное, именно поэтому мало кто спешит его напечатать на страницах газет и журналов, куда обращался мой отец. Мне это кажется несправедливым.

Это событие произошло в первых числах ноября 1943 года, но прежде чем рассказать о нем, надо рассказать об обстановке, сложившейся на фронтах и непосредственно в том месте, где я жил в то время. Жил я тогда в деревне Гута Журавичского района (ныне Рогачевского района) Гомельской области. И было мне тогда всего-навсего неполных десять лет.

После поражения немецких войск на Курской дуге в июле 1943 года началось масштабное отступление вражеских войск. Гитлер объявил рубеж реки Днепр Восточным валом, который должен был остановить наступление советских войск. Но ставка верховного главнокомандующего не имела желания хоть как-то ослаблять темпы наступления на западном фронте. Все большее удаление советских войск от тыловых баз снабжения и надвигающиеся зимние холода никак не влияли на несгибаемую волю партии и правительства СССР. Цена «таких» наступательных приоритетов была тоже понятной и приемлемой для руководства страны. Исчислялась она не валютой, не золотом и даже не советскими рублями, а обычными человеческими жизнями.

В сентябре-октябре 1943 года расквартированное в нашей деревне немецкое подразделение численностью до отдельного мотопехотного батальона начало свой отход за Восточный вал. Кузова немецких автомашин были загружены награбленным добром белорусского народа. Немцы брали все, не гнушаясь отбирать у селян даже клюкву, собранную в лесу. Они загружали ей целые грузовики.

Вечерами для светомаскировки немцы завешивали окна хат брезентом и распивали вино, исправно доставляемое на фронт из фатерлянда. Из их разговоров «под градусом» между собой я, поднаторевший за годы оккупации в немецком, мог понять практически все. Да и что там было понимать в этой пьяной демагогии культурных наследников Шиллера и Гете: «Гитлер капут, нах Днепр».

В сентябре-октябре в нашей деревне немцы провели облаву. Всех молодых людей согнали в охраняемые бараки, а потом погнали за Днепр копать блиндажи и траншеи на линии немецкой обороны. После освобождения Рогачева и Быхова в феврале 1944 года мне довелось побывать в этих траншеях. Они были вырыты, что называется, «для стрельбы стоя, с лошади», с ходами сообщений по всей линии глубоко эшелонированной обороны. Блиндажи и укрытия от артиллерийского и минометного огня отличались повышенной прочностью и были сделаны в несколько накатов.

Отступая, немцы по всем правилам тактической науки цеплялись за каждую естественную преграду, на которой можно было задержать наступление советских войск. Таким рубежом стала и река Гутлянка, которая несла свои воды с востока на запад в реку Днепр. Именно на Гутлянке и стояла наша деревня, получившая от этой реки свое название. Вдоль Гутлянки расположены деревни Болотня, Красногорка, Журавичи, Канава, Гута, Веть и поселок Поддубье.