Эвелин Энтони - Виктория и Альберт

– Мы никоим образом не должны как-то проявлять свое отношение в данном случае, – заявила Виктория. – Англия должна придерживаться нейтралитета до тех пор, пока не станет известна реакция других стран и то, в каком направлении станет действовать эта персона, Бонапарт! Дорогой, ты только подумай об этом, – обратилась она к Альберту, – прошло только тридцать лет с тех пор, как мы победили его дядюшку, и вот опять слышим его имя!

– Не думаю, что он унаследовал военный гений своего дяди, – заметил Альберт. – Слава богу, гениальность не передается по наследству, хотя подлость, как ни удивительно, передается! Лорд Джон, мы должны держать нейтралитет и посмотрим, как станут разворачиваться события.

– Я тоже так считаю, – согласился с ними премьер-министр. – Мадам, никто сильнее меня не презирает этого человека и его действия, и я рад, что вы разделяете подобную точку зрения. Я передам в Министерство иностранных дел, что не следует делать никаких заявлений, пока не станет ясным положение вещей.

Королева и премьер-министр работали во дворце и на Даунинг-стрит. Они проводили совещания целый день, сохраняя каменное молчание по поводу событий во Франции. Англия не желала ничего говорить.

В министерстве Пальмерстон поглаживал свои бакенбарды и весело насвистывал. Какие потрясающие новости! Франция слишком долго оставалась слабой и недисциплинированной страной, и вот наконец сильная личность разогнала этих слабаков в Палате. Некоторые из них желали возвращения Бурбонов – есть же люди, которые никогда и ничему не научатся! Теперь у Франции появился лидер, и пруссакам придется задуматься. События во Франции напомнили этим жалким маленьким принцам в Европе, что горячий и решительный человек может забрать у них трон! А Россия, которую Пальмерстон искренне ненавидел за все, что там происходило, так вот, Россия не станет приветствовать сильную и мужественную Францию, способную изменить соотношение сил в Европе.

Пальмерстон еще раз глянул на письмо Рассела, в котором указывалось, что официальная Англия придерживается нейтралитета, и бросил его в мусорную корзину. Продолжая насвистывать, он отправил поздравления французскому послу в Лондоне.

– Я послал за вами, – сказал Джон Рассел, – потому что у вас есть манера не обращать внимания на письма, и вы могли не принять во внимание письмо от меня.

Пальмерстон пожал плечами:

– Ну, в чем дело? Неужели еще одна жалоба ее величества? Чем я не угодил на сей раз, дорогой друг? Вы выглядите кислым, как лимон!

– Вы послали официальную ноту французскому послу с одобрением переворота в Париже, не так ли?

Рассел был готов испепелить его взглядом. От злости у него даже тряслись руки. Он только что возвратился после короткого и весьма неприятного разговора с королевой в Виндзоре. Он никогда прежде не видел ее такой разъяренной. В данный момент он был с ней полностью согласен и должен был выполнить ее волю.

– Конечно, я это сделал, – спокойно признался Пальмерстон. – Но бог мой, Рассел, разве вы не считаете, что это был подходящий момент для поздравления? Я понимаю, что все старые брюзги твердят, будто он – второй Наполеон и нам с ним придется воевать через несколько месяцев, но это же просто чушь! Я повстречался с ним, он вовсе никакой не покоритель мира! Он просто сильный человек, да к тому же умный, и нам нужно радоваться этому. Нам необходимо нормальное правительство во Франции, и слава богу, теперь там будет именно такое…

– Меня не интересует ваша точка зрения, – холодно заметил Рассел. – Меня не интересуют ваши взгляды на Луи Наполеона как и все прочие взгляды, связанные с внешней политикой. Генри, вы слишком часто пренебрегали моими распоряжениями. Я прошу вас подать в отставку.

На какое-то мгновение Пальмерстон побледнел и его голубые глаза засверкали, затем он быстро прикрыл их. Когда он вновь глянул на Рассела, выражение его лица было дружелюбным и, как всегда, несколько насмешливым.

– Не слишком ли вы суровы со старым другом? – тихо спросил он.

– Вы смогли перехитрить принца Альберта, но вам не удастся тот же трюк повторить со мной.

Рассел отодвинул свое кресло и встал.

– Я повторяю, Генри, мне нужна ваша отставка. Гренвилль займет ваше место в Министерстве иностранных дел.

– Я вижу, как вы возбуждены, – сказал Пальмерстон. – Очень возбуждены. Хорошо, мой милый Рассел, если меня увольняют, значит, так тому и быть. И все только из-за дружеской записки французскому послу! Как я буду скучать без нашего милого министерства, да к тому же лишенный удовольствия время от времени щелкнуть по носу его королевское высочество. Я не могу себе представить, что Гренвилль станет это делать. А вы? Он станет отвечать «Да, да» на любые распоряжения. Но, наверно, вы именно этого и желаете.