Олег Ермаков - Родник Олафа

– Выходит, ты немко, – проговорил Зуй медленно, рассматривая мальчика. – Сам с Вержавска?

Мальчик смотрел.

– Осе ответствуй же, – сказал Нечай и схватил цепкими сильными пальцами мальчика за шею. – Убо. – И он наклонил голову ему. – Али убо. – И он покрутил головой мальчика, как будто тот был куклой из потешного зрелища.

Мальчик вырвался от него, сверкая зло глазами.

– Ишь, аспид, – пробормотал Нечай.

– Кто тебе были те плотовщики? – продолжал спрос Зуй Жирославич. – Родичи?

Мальчик кивнул и показал палец, мол, один и был родичем.

– Ага… Один. – Зуй тоже кивнул. – И на вас напали, мужиков прибили?

Мальчик кивал.

– А ты утек?

Мальчик насупился, кивнул.

– А видал ты тех убивцев-то? Сможешь опознати?

Мальчик подумал и отрицательно покрутил головой.

– Погодь, – подал голос Василь Настасьич. – Обаче [92] Здесь: но. ты же указывал на тех жильцов из Поречья, что на бреге стояли-то?

Мальчик посмотрел на него.

– В воду от них аки угорелый кинулся, – подтвердил Нечай.

Мальчик смотрел в пол, сопел.

– Вот нелюбие [93] Досада. ! – воскликнул Зуй Жирославич. – И крамола вновь от Поречья!

– Да долго ли туда на лодке сходить? – спросил Василь Настасьич. – Там прямо и все искусити. И коли жители убивцы, изымати [94] Схватить. .

Зуй Жирославич посмотрел на купца.

– Быстро сказка сказывается, – проговорил он. – А тут на деле намучаешься. Да еще с этим немко. Наказанье господне… В том Поречье одне ушкуйники и живут, хужее сыроядцев клятых! Кажный год, яко льды вскрываются, оне крамолу и куют. Пограбляют купечество али богомольцев чрез нас до Кыёва пробирающихся. Нету силов с имя справиться. Войной, што ль, на их идити?

Зуй Жирославич задумался. Василь Настасьич налил себе в кружку из крынки, выпил, вытер усы.

– Грамоте не разумеешь? – спросил Зуй Жирославич мальчика.

Тот покрутил головой.

– Ах ты… нелюбие так нелюбие…

– Выходит, сперва грамоте обучить его надобно, – с усмешкой молвил Василь Настасьич. – Али такого же немко сыскать, да грамотного. Оне друг дружку враз поймут.

– Небось, есть у них разумеющие такую-то беседу немко, на пальцах. А нам, сирым, оно недоступно. Враз запутаешься в этом необытном [95] Скверном. деле. Да и все одно тех кощеев придется в Смоленск справлять, – говорил Зуй Жирославич, морщась и узя и без того узкие глаза. – И давно прошаю силы у смольнянских тиунов на тых поречских ушкуйников: дайте дружинников, враз с имя поладить сумею. Не дают… Обещаньями кормят. Известно, от слова до дела сто перегонов… Сулить – дело боярское, исполняти – нашенское. А знаешь что, – сказал он, вскидывая глаза на купца, – повезут робята твой товар прямо сегодня, найдутся коло [96] Телега, колесо, повозка. . До самого Днепра и довезут. Обаче! Ты возьмешь немко с собою и отведешь в граде княжеским тиунам.

Василь Настасьич посмотрел на Сычонка.

– Яко это – с собою?..

– А вона. Забирай, – сказал Зуй Жирославич и махнул рукой на Сычонка. – Пущай тама и попекутся, помозгуют сами. Убо, можа, пошевелятся. Своих умудренных пытателей шлют. А про меня скажи: не застиг, в отъезде Зуй Жирославич бысть.

– И ты поприяти [97] Окажешь содействие. прямо сейчас? – вопросил Василь Настасьич.

– А то якоже [98] Как. . Мое слово! – ответил твердо Зуй Жирославич. – Будет тебе коло. А мужики потянут ладью вверх из озера по речке до самых до верховьев. А тама волоком – и в Днепр. Ежели не желаешь тут ладью-то оставить на сохранение.

– Да не, – отвечал Василь Настасьич. – В Смоленске поторгую, а оттудова на Киев пойдем с другими ладьями. А оттудова хочу и к Царьграду.

– Вона какое у тебя рачение [99] Страсть. !

– То не рачение, – отвечал Василь Настасьич. – А кобь [100] Здесь: счастье. купецкая.

Зуй Жирославич засмеялся сухо, зло, но и весело.

– Прикобили [101] Приворожили. табе, Василь Настасьич! Вота! Решено?

– Решено, – отвечал купец, взглядывая на мальчика, на Нечая.

Нечай покосился на Сычонка.

– Снова возня с этим телком.

– А ты, малец, – сказал Зуй Жирославич, – князю-то в ноги и пади да все поведай… ну, как сумеешь. Пущай напускает на Поречье дружинников и своих тиунов, правеж им тама чинит. А хоть и вовсе куды переселяет, тама у их тать на тате татем погоняет. Пущай заставят поречских рылом хрен копать.

Василь Настасьич просмеялся, обернулся к Нечаю, оглаживая бороду.