Валерий Шпаковский - По следам Князей Юсуповых

Одна из великолепнейших по собранию произведений искусств и литературы подмосковная усадьба «Архангельское» не подверглось разграблению французами в памятном 1812 году. Где был тогда ее владелец Князь Николай Борисович Юсупов? Князю было уже за 60, но он деятельно занимался проблемами доставки продовольствия русской армии и при вступлении захватчиков в Москву оказался отрезанным от города. Сохранилось письмо князя к великой княгине Екатерине Павловне в Ярославль, в котором Юсупов спрашивает о судьбе Москвы. Письмо это и ответ великой княгини позволяют полагать, что сам Николай Борисович находился в одном из ярославских своих имений, близ города Романова. 27 марта 1813 года князю написала письмо императрица Мария Федоровна: «Меня уверили, что Архангельское не подверглось разорению, и я радовалась этому, зная это прекраснейшее место».

По-видимому, приказ не трогать Архангельское, равно как и московский дом Юсупова у Харитонья в Огородниках исходил от самого Наполеона. В 1804 году Николай Борисович, находясь в Париже, встречался с императором Франции и произвел на того столь приятное впечатление, что Юсупову позволено было на всех театральных спектаклях находиться в императорской ложе. Однажды придверник ложи спросил Юсупова: «Вы-король? – « Нет,– ответил Николай Борисович. – я русский князь» – и с почтительным поклоном ему была отворена дверь императорской ложи. При прощании в Париже Наполеон подарил князю Юсупову две фарфоровые вазы старой Севрской выделки. Эти вазы вместе с тремя гобеленовыми коврами, подарком короля Людовика XVIII-го, хранятся в Архангельском, которое после уходафранцузов все-таки немного пограбили собственные крестьяне.

14 мая 1818 года Архангельское посещают императрица Елизавета Алексеевна и вдовствующая императрица Мария Федоровна, а через месяц Юсупов устроил большой праздник в честь императора Александра I и короля Прусского Фридриха Вильгельма III и Великих князей. Именно, тогда возникла у князя традиция воздвигать памятные колонны на территории усадьбы в честь визитов сюда царственных особ. Из пяти мемориальных колонн, хранивших до середины 20 века в память о визитах в усадьбу российских государей, сохранились три: в честь императоров Александра I, Николая I и Александра III, стоявшие на оси Большого партера колонны Александра II и Николая II разрушены в 1930-е годы.

Как жил Николай Борисович в Москве, расставшись с женой? Современники говорят, что неплохо – « в свою свободу и желания», он был освобожден от чопорности царского двора, придворного этикета и официального Петербурга, продолжал посещать уже московский Английский клуб, где за ним сохранялось всегда почетное место Председателя.

Француз Ж. Ф. Ансело, побывавший в Москве в 1826 году, подметил черты, отличающие московскую аристократию от европейской. Князь Юсупов для него – «один из последних представителей старинной московской аристократии, чьи нравы и привычки он сохранил. Некогда близкий ко двору Екатерины Великой, он и ныне одевается по моде времен своей юности, но притом не отказался от вполне азиатского образа жизни, и мне кажется. что ему куда удобнее было бы носить восточный тюрбан, чем пудреную прическу, в былые времена изобретенную европейской цивилизацией. Каким только удовольствиям не предавался он за долгие годы сладострастной жизни; и теперь он еще содержит нечто вроде гарема из нескольких молоденьких девиц, которыми распоряжается как своей собственностью. В них ищет уже не наслаждений, но того животворного воздействия, какое оказывает на изношенный организм старика соприкосновение с юностью…».

«Европеизировано азиатская жизнь» (Ю. М. Лотман) усадьбы со множеством прислуги, находившейся в крепостной зависимости, с необычной на взгляд европейца архитектурой в восточном и древнерусском стиле, с наибольшей полнотой зримо воплощала мысли и чувства владельца, его духовный мир. Названия рощ (Магометова, Борисова) и храмов (Екатерины II) именами людей, имеющих близкое отношение к владельцу, в юсуповской усадьбе, также, как и в усадьбе Надеждино его друга князя А. Б. Куракина, имели глубокий личный смысл. Как писал Куракин, «эти названия вызывают у меня приятные и интересные воспоминания. Они обозначают природу чувств и имена людей, которые занимают мое сердце…».

Существует много восторженных отзывов современников по поводу увиденного в Архангельском. Одно из них принадлежит крупному писателю и революционеру А. И. Герцену, «Я до сих пор люблю Архангельское. Посмотрите, как мил этот маленький клочок земли от Москвы-реки до дороги». Как в венецианском Палаццо Дожей приходит понимание всей мощи и силы золотого века Венеции, так и в Архангельском чувствуется широкий размах старого барства, его тяготения к земным благам, его отчужденность от окружающей среды, его самовлюбленность и эгоизм, и над всем этим, словно венец, его тонкая эстетика.