Александр Чиненков - Агнцы Божьи

– Помогут, как пить дать помогут, – хмыкнул Силантий. – Их действие на себе я уже испытал не единожды. Только вот поедет ли меня навестить эта тварь злобная, ещё бабушка надвое сказала. Сам бы поехав, я ещё смог бы уболтать старуху помочь мне, а вот тебя она слухать не станет, это я точно тебе говорю, Олег Карлович.

– Ладно, завтра, прямо с утра, я съезжу к ней в Зубчаниновку и поговорю о тебе, – вздохнул доктор. – Но, а если не поедет она со мной в больницу, подумаем ещё, как помочь тебе… А ты уповай на чудо и больше Господу Богу молись, Силантий. Он уже вон сколько времени тебе помогает и будет помогать, пока ты молиться будешь и просить о помощи и спасении грешной души.

Сначала обедали молча, думая каждый о своём. В столовой висела непривычная тишина, не свойственная Сафроновым во время приёма пищи.

– Нет, я не могу больше так, не мо-гу! – воскликнул в сердцах Иван Ильич. – Как подумаю о Лопырёвых, у меня кусок в горло не лезет. Надо же, этот опустившийся, спившийся негодяй Влас вдруг взялся за ум и служит в народной милиции! И не каким-то там рядовым, а заместителем начальника сыска!

– Ваня, успокойся, и мне это не по нутру, – тихо сказала Марина Карповна, отодвигая от себя так и не тронутую тарелку с супом. – Мы уже целую неделю только и говорим об этом, только толку от этого никакого.

– Как же никакого, – вздохнула дочь Анна. – Пока нас не трогает этот ублюдок, но я уверена, что это затишье долго продолжаться не может.

– Да, когда человек облачён властью, он меняется, – с унынием согласился с мнением дочери Иван Ильич. – А негодяй, получив власть, как правило, становится исчадием ада!

– Ой, неспокойно на душе у меня, – вздохнула Марина Карповна. – Целую неделю живу с этим чувством гадким, и… И болезнь ко мне снова возвращается, как мне кажется. С каждым днём всё хуже и хуже себя чувствую.

– А ты не думай о плохом, мама, – свела озабоченно к переносице красивые брови Анна. – Думай о хорошем, а не забивай голову всякой всячиной. Мы всегда живём между плохим и хорошим, а чего больше к себе притягиваем, только от нас самих зависит.

– Знать не знал, что временное правительство за восстановление полиции взялось, пока этот проходимец Гаврила не сказал, – брезгливо поморщился Иван Ильич. – И что узнал, так это уму непостижимо.

– И что же ты узнал, Ваня? – посмотрела на него недоумённо Марина Карповна. – Всех разогнали, а теперь обратно собирают?

– Ты права, дорогая, так и есть, – кивнул Иван Ильич. – Структура так называемой народной милиции в Самаре фактически повторила структуру полиции Российской империи. Вся Самара поделена на пять милицейских участков. Во главе участков поставили бывших офицеров Самарского гарнизона.

– И как же они с преступностью бороться собираются? – не удержалась от сарказма Анна. – Что знают бывшие военные о тонкостях сыскной работы?

В ответ на её реплику Иван Ильич неопределённо пожал плечами.

– Путь в милицию не закрыт и бывшим полицейским, – сказал он. – Даже самарские преступники проникнуть в милицейские ряды пытаются.

Мать и дочь, выслушав его, недоумённо переглянулись.

– Да-да, вот послушайте, – видя недоумение на их лицах, ухмыльнулся Иван Ильич, доставая из кармана сложенную вчетверо газету и разворачивая её: – «Товарищи воры! – Он поднял вверх указательный палец и продолжил: – …Воротилы, грабители, взломщики, аферисты, шантажисты, ханкисты, политурщики, мародёры, карманники, лоточники, извозчики… и прочая братия! Мы много поработали в первые дни революции, и нам надо собираться, чтобы избрать представителей в Советы рабочих и солдатских депутатов для заседания. Объединяйтесь, товарищи, и помните, что в объединении сила! Приходите сами и зовите всех товарищей…»

Дочитав воззвание, Иван Ильич отложил газету и обвёл взглядом изумлённые лица домочадцев.

– Ну что на это скажете, дорогие мои?

– С ума сойти можно! – закатила вверх глаза Анна. – Что, папа, в газете действительно это написано?

– Не веришь мне, прочитай сама, – протянул газету дочери Иван Ильич. – Здесь, под текстом, даже приписка имеется – Группа сознательных деловых!

– Вот потому этот Влас в милицию и попал, – вздохнула Анна. – Он как раз аферист и шантажист.

– И что? – нахмурилась Марина Карповна. – Устроившись в милицию, эта свора сама с собой бороться собирается?

– Получается, что так, – пожал плечами Иван Ильич. – Эта революция столько дров наломать успела, что ничего удивительного в воззвании сознательных деловых я не вижу.