Иван Никитчук - В начале пути

Ване игра понравилась, и он с удовольствием в нее включился. Заодно познакомился с ребятами из соседних домов. Здесь были мальчики как старше Вани, так и моложе – Боря и Коля Сивацкие, Толик Онуфриенко, Сережа Пташка.

Набегавшись вволю, Ваня и Вова вернулись домой. Был уже конец дня. Заглянув в летнюю кухню, Ваня увидел двух девочек, которых угощала чем-то баба Шура.

– Галя, Женя, – обращаясь к девушкам, сказала баба Шура, – познакомьтесь, это Ваня, он теперь живет у нас.

Девочки с любопытством посмотрели на Ваню. Галя, девочка лет четырнадцати, была очень красивой, стройной, с лицом настоящей артистки, как представлял себе Ваня. Женя была чуть помоложе Гали, светловолосая, с красивыми голубыми глазами. Обе девочки пришли только из школы. Они учились в соседнем селе Ворошилово, где была семилетняя школа. Ваня, смутившись, убежал к маме, которая развешивала постиранные вещи.

– Ваня, пора за уроки, – сказала мама.

– А я их еще в школе сделал, – ответил Ваня. – А где батько?

– Пошел в контору колхоза вместе с Володей, Олей и Любой. Надо же на работу какую-то устраиваться, – сказала мама. – Это вы с Аней у нас бездельники.

– Я не бездельник, я хожу в школу, – обиделся Ваня.

– Ладно, я пошутила, – сказала мама. – Иди в хату, присмотри за Аней, пока я занята.

Вскоре пришел батько с ребятами, они о чем-то весело переговаривались.

– Ну, с какими новостями вернулись? – спросила мама.

– Все нормально, завтра на работу, – ответил батько. – Я буду плотничать, девчата присматривать за телятами, а Володю через пару дней отправляют на курсы трактористов. Николай Сергеевич сказал, что завтра же в колхозной коморе можно будет в счет аванса получить пуд муки, подсолнечного масла два литра, масла сливочного полкилограмма…

– Правда? – удивилась мама. – Ой, как здорово! Я уже даже не знала, чем кормить вас буду, все заканчивается, а деньги тратить боюсь: крыши нет над головой.

– Гриппко, – сказал батько, – крыша будет, весной начнет колхоз дома для переселенцев строить, и нам построят.

– Ой, Игнат, – вздохнув, сказала мама, – когда это еще будет. Живем, как цыгане, единым табором, и людей стесняем.

– Скоро все наладится, надо потерпеть, – сказал батько. – Давай чего-нибудь перекусим.

Жизнь постепенно вошла в налаженную колею. Ваня в школе стал отличником, батько работал плотником, ремонтировал колхозные повозки, восстанавливал колеса к ним, Оля и Люба работали на ферме, присматривали за молодняком, а Володя уехал в соседний районный центр Березовку на курсы трактористов.

Семья Шелестов, несмотря на причиненные неудобства, относилась к приезжим своим квартирантам доброжелательно. С Одессы от родственников вернулась жена Дмитрия Павловича. Ее звали тоже Шура. Внешне она очень была похожа на свою старшую дочь Галю. Ваню опекала баба Шура, которая очень часто помогала Ване ноги мыть, любила угостить чем-нибудь вкусным, когда он возвращался из школы. Ваня подружился и с дедом Павлом. По выходным дед Павло часто брал Ваню с собой, отправляясь на своей повозке, запряженной буланой лошадкой, по каким-нибудь хозяйственным делам. Он даже доверял Ване управлять лошадью.

Батько как заядлый рыбак обследовал речку. Она, заросшая камышами, была в метрах пятидесяти от дома Шелестов. Особого восторга речка у батька не вызвала. Ее трудно было и назвать речкой. Лодка здесь не понадобилась. Чистой водной поверхности практически не было. Но рыба все же водилась, и батько частенько приносил домой по полведра карасиков. Мама, ругаясь, их чистила, потом жарила. Вкуса они были необыкновенного. Их можно было есть целиком, не опасаясь костей…

Наступила ненастная погода осени. По утрам стелились густые туманы, которые к вечеру переходили в мелкий дождь. Дорога сельской улицы превратилась в непроходимое болото. Проехать можно было только на тракторе. Во второй половине января выпал первый снег. Но он пролежал всего недели две и растаял. И все же Ваня успел, вместе с другими сельскими ребятами, освоить спуск с горы на днище картонного ящика.

Постепенно все чаще светило солнце, становилось теплее, и вот пришла весна. Благодатная пора. Зазеленели кусты и деревья, расцвели сирень и акация… Воздух наполнился ароматом расцветших садов. Ребят особенно привлекала акация с ее чудными белыми соцветиями. Главным образом не потому, что они были красивыми, а потому, что их можно было есть. Называли их «кашкой», и имели они приятный сладкий вкус.