Вячеслав Моисеев - Прикоснись к прошлому. Сборник рассказов

Слуги скакали друг за другом, как на охоте.

– Казнят их, ей Богу, казнят! – сказал Сигфрид Эугену, пытаясь догнать лошадь Уца.

Эуген сидел позади Сигфрида и молчал. Услышав слова Сигфрида, Рабан сказал:

– Синьор не щадит тех, кто бунтует против него. Это, правда, лишь второй случай за его жизнь, но в прошлый раз он дал приказ расправиться с восставшими уже на следующий день!

– Может, он их помилует, – тревожно сказал Эуген, переводя взгляд на Рабана.

– Не знаю, что им будет лучше, мой друг! Не знаю…

Они нарубили дров, а затем отправились кормить заключенных.

Эуген не мог справиться со своим любопытством, несмотря на то, что страх перед восставшими сильно пытался противостоять этому чувству, но все же любопытство победило! Эуген заглянул в тюрьму в тот момент, когда тарелку с едой поставили на пол, а через три мгновения снова закрыли на крепкий засов. Мальчик лишь ненадолго успел увидеть их измученные фигуры, после чего до вечера прокручивал этот момент в голове.

Вечером, когда Эуген и Сигфрид укладывались спать, Эуген спросил:

– Что будет с этими крестьянами?

– Казнят, однозначно.

– Но это слишком жестоко! Они же просто хотели снижения оброка, мне это Рабан сказал.

– Я тоже это слышал, но синьора нельзя переубедить, поэтому нужно всем смириться и спать, – заключил Сикфрид, а через время добавил:

– Если не хочешь сам оказаться в тюрьме или эшафоте.

Мысль о заключенных не оставляла пажа всю ночь. Он не знал, как лучше будет поступить в такой сложной ситуации.

Задремав, мальчик услышал голос Тедерика где-то на лестнице. Эуген приподнялся и стал прислушиваться, а когда убедился в том, что это действительно епископ, встал и пошел на голос. Эуген бежал по лестнице замка, пока не дошел до капеллы, которая располагалась где-то в башне. Эуген впервые увидел ее. Капелла была вся в свечах, и на серой стене висел деревянный крест. Епископ стоял у стены с крестом и спокойно смотрел на мальчика. Эуген застыл от страха и не мог проронить ни слова.

«Эуген, не бойся», – сказал с улыбкой Тедерик, – «Тебе выпал сложный выбор, мальчик. Готов ли ты пожертвовать собой ради крестьян, сидящих в темнице?» Эуген молчал. Епископ продолжал: «Если ты освободишь их, ты станешь настоящим рыцарем! Ты будешь самым доблестным рыцарем в Баварии! Но не жди наград в ответ. Никто не будет почитать тебя как героя».

Тут епископ стал спускаться по лестнице, прихватив пару свечей. Эуген побежал за ним, чтобы узнать, почему самого благородного рыцаря не будут почитать, но на лестнице никого не было, а все свечи в коридоре, которые обычно оставляли на всю ночь, потухли. Эуген перепугался и закричал… Как вдруг очутился в зале на сундуке. Казалось, уже было раннее утро: «Так что же? Это всего лишь был сон?» – спросил себя Эуген.

Сигфрид встал со своего сундука и увидел, что его друг уже не спит. Тогда он спросил: «Эуген, ты уже не спишь? Тогда пойдем помогать Зельде с завтраком». Эуген встал, еще не отойдя от странного сна, и вместе с Сигфридом спустился на кухню.

Зельда уже была на месте. На завтрак Фалберт обычно ел мало. Это были, в основном, пироги, поэтому Зельда стала затевать тесто. Эуген подбежал к Зельде:

– Можно я тебе помогу?

– Конечно. Разбей два яйца в эту миску, – сказала она, ссыпая муку.

– Если я вам не нужен, то я пойду помогать Рабану и слугам на конюшне, – сказал Сигфрид.

– Да, мы, пожалуй, справимся без тебя, – сказал Эуген.

Сигфрид ушел. Зельда и Эуген остались вдвоем.

– Скажи, Зельда, у тебя когда-нибудь были пророческие сны? – спросил Эуген, с настороженным ожиданием глядя на девушку.

– Много лет назад, – сквозь слезы начала Зельда, – мне приснилось как – будто меня отлучили от семьи и отправили в другой замок. Вскоре так и случилось.

– А мне сегодня приснился епископ, – сказал Эуген и рассказал свой сон.

– Епископ Тедерик – один из самых светлых людей, которых мне приходилось встречать в жизни, – вытирая слезы, произнесла Зельда, – его слова благородны даже в твоем сне. Он правильно намекнул тебе, что освобождать восставших благородно, но очень опасно!

– А почему спасение крестьян благородно для рыцаря? – спросил мальчик.