Генри Хаггард - Падение Иерусалима

— Человечество — да, но не женщин, — последовал ответ. — А ведь эта крошка когда-нибудь станет взрослой женщиной.

Перед голосованием Нехушту попросили выйти, но, прежде чем покинуть зал, она высоко подняла Мириам, «чтобы все видели её улыбающееся личико, и попросила не отвергать последнюю просьбу умершей женщины и не лишать девочку заботы родственника, которого она назначила опекуном, и покровительства их мудрой святой общины. В самом конце же она напомнила, что в случае их отказа ей придётся отвезти девочку к её деду, который если и согласится её взять, то, конечно же, воспитает в своей вере и тем погубит её душу, и этот тяжкий грех падёт на их, ессеев, головы.

Нехушту отвели в соседнюю комнату, где ей пришлось просидеть довольно долго, пока за ней наконец не пришёл один из кураторов. Вернувшись в зал, Нехушта прежде всего отыскала глазами лицо Итиэля, которому так и не дали слова, поскольку речь шла о его родственнице. Увидев на его лице довольную улыбку, она поняла, что её дело выиграно.

— Женщина, — сказал председатель, — подавляющим большинством голосов совет вынес окончательное, не подлежащее пересмотру решение по вопросу, поставленному на обсуждение нашим братом Итиэлем. По причинам, которые я не вижу необходимости объяснять, устав нашей общины позволяет нам принять на своё попечение дитя Мириам, хотя она и принадлежит к женскому полу, пока она не достигнет полных восемнадцати лет, после чего она должна будет покинуть общину. Всё это время никто не должен пытаться склонить её к отказу от веры родителей, тем более что она уже приняла крещение. Тебе и твоей подопечной Мириам будет предоставлен дом для жилья и всё самое лучшее, чем мы располагаем. Дважды в неделю избранные для этой цели кураторы будут заходить в дом на один час, чтобы удостовериться, что дитя находится в добром здравии и что ты исправно исполняешь свои обязанности, в противном случае мы вынуждены будем подыскать тебе замену. В беседах с кураторами мы просим тебя говорить только о ребёнке. Когда Мириам подрастёт, она будет допущена на наши собрания; её обучением будут заниматься самые из нас образованные, хорошо знающие литературу и философию; во время уроков ты будешь сидеть в стороне и не вмешиваться без особой на то надобности.

Чтобы вся община знала о принятом нами решении, мы торжественно проводим вас в ваш дом; в знак того, что мы приняли ребёнка на своё попечение, понесёт его наш брат Итиэль, а ты пойдёшь сзади и, если понадобится, дашь ему необходимые наставления.

Выстроилась большая процессия во главе с председателем и замыкаемая священниками. Итиэль, с Мириам на руках, шёл в самой середине, он весь сиял от восторга, но Нехушта так допекла его своими наставлениями, что он в конце концов растерялся и едва не уронил малютку. В нарушение постановления совета Нехушта выхватила её у него из рук, да ещё и обозвала уклюжим, неотёсанным мужланом, способным только управлять быками. Итиэль ничего не ответил, даже не обиделся и с глупой улыбкой на лице поплёлся следом за Нехуштой.

Так маленькая Мириам, впоследствии прозванная Царицей ессеев, была торжественно препровождена в свой новый дом. И эти добрые люди даже не подозревали, что это не дом, а трон, выплавленный из чистого золота их благородных сердец.

Вряд ли какая-нибудь другая девочка на свете получила столь странное и в то же время превосходное образование, как Мириам. Судьба вознаградила её за сиротство несколькими сотнями отцов, которые все до единого любили её как родную. Конечно же, она не звала их «отцами», да и при подобных обстоятельствах они вряд ли согласились бы на это. Для неё все они были «дядюшками», с добавлением имени, если она его знала. Трудно, однако, утверждать, что Мириам принесла мир в общину ессеев. Прежде чем покинуть их деревню, она посеяла в сердцах её обитателей семена горькой, ожесточённой ревности — к вящему тайному удовлетворению Нехушты; хотя и признанная ими важной особой, хранительницей их сокровища, она так и не смогла примириться с кое-какими особенностями их веры и с их постоянным вмешательством.

Посещения, проводившиеся дважды в неделю, а затем ещё и по особому решению совета в полном составе и по субботам, стали источником многих обид и раздоров. Вначале был назначен постоянный комитет, куда входил и Итиэль. Однако не прошло и двух лет, как в общине поднялось сильное недовольство по этому поводу. В достаточно резких — для ессеев — выражениях многие говорили, что одной и той же группе людей нельзя доверять чрезмерную власть, это может привести к упущениям и пристрастиям или — ещё того хуже — пренебрежению благом девочки, являющейся гостьей не только проверяющих, но и всей общины. Было выдвинуто требование ежемесячной смены состава, чтобы все могли внести посильную лепту; единственным бессменным членом комитета остался Итиэль. Комитет противился этим изменениям, но никто не поддержал их при голосовании. Более того, временное или постоянное исключение из членов комитета стало применяться как мера наказания.