Герцель Давыдов - Мариадон и Македа

Мужчина поднялся на ноги. Он не стал по призыву Соломона двигаться к трону, а продолжал смотреть в ту же точку.

— Отец, что с тобой? Почему ты не рад видеть меня? Прошу тебя, ответь, чем я заслужил такое отношение с твоей стороны? Или, может, ты не признал меня? Взгляни еще раз, это я, твой сын, Соломон. Разве ты забыл, как нянчил меня, читал мне псалмы перед сном? Умоляю, не молчи.

Мужчина перевел взгляд на царя и молча смотрел на него, после чего, повернувшись к нему спиной, направился в другую сторону.

— Отец, пожалуйста, не покидай меня. Почему ты уходишь, даже не обняв своего наследника? Чем я вызвал гнев в глазах твоих? — со слезами проговаривал государь.

Но человек с лирой в руках продолжал движение, после чего на мгновенье остановился и, повернув голову к владыке, грустно проговорил:

— Я разочарован!

Затем продолжил все дальше отдаляться от Соломона.

Повелитель не понял его поведения. Он понимал, что смерть Адонии, еще при жизни отца поднявшего бунт, не могло вызвать такого холодного отношения. Раздумывая над этим, он прошел к центру зала, заняв трон напротив места, отведенного судье. Его размышления внезапно прервал громкий голос.

— Почему ты пролил кровь брата своего, Мариадона?

Услышав это обвинение, властитель понял, что в этот раз ему предстоит выступать не в качестве судьи, а пребывать на месте подсудимого:

— Я не проливал кровь Мариадона, — уверенно ответил он.

— Ночью четырнадцатого авива на него было совершено нападение, а ты, зная о подготовке покушения, не предупредил его.

— Нет, я ничего не знал, — пытаясь выгородить себя, продолжал Соломон.

— Нам известно, что Ванея докладывал тебе о готовившемся покушении, но ты не пожелал оповестить брата своего.

Поняв, что отпираться бесполезно, владыка уже менее уверенным голосом изрек:

— Да, я знал, но я не виноват. Я не планировал никакого нападения, это дело рук трех заговорщиков, а оповещать кого-либо в обязанности мои не входят. Если вам известно о том разговоре, то вы не можете не знать, — первосвященник Садок сказал, что в нашем поступке нет никакого греха.

— Когда очередь дойдет до первосвященника, он сам будет нести перед нами ответ, а ты должен говорить только за себя.

Немного переведя дух, царь с ухмылкой произнес:

— Это все его упрямство, он не хотел передать мне тайное слово и меч, вот поэтому я не стал останавливать заговорщиков. — Решившись перейти в атаку, он добавил: — С чего вы вообще взяли, что он мертв? Теперь из-за нескольких капель крови этого лжеца вы устраиваете властителю Урушалемскому судилище. — Государь внимательно смотрел на судейское кресло. — Передав мне ложное слово, он обманом заполучил вольную для своих военачальников, выставив меня на посмешище. Вдобавок к этому он спланировал побег царицы, невесты моей, кою я полюбил больше всего на свете. Но даже несмотря на все это, я приказал Ванее, чтобы те трое направились к Мариадону без мечей во избежание кровопролития. Как по мне, он заслуживал гораздо большего наказания за содеянное.

— Какое наказание может быть хуже, чем лишение жизни? — послышался все тот же голос.

— У вас неверная информация. Жизни его никто не лишал, это все его выдумки, — немного подумав Соломон, как будто осененный мыслью, задумчиво проговорил: — Как я раньше не догадался? Эту историю выдумал Мариадон, чтобы отец не пожелал говорить со мной. Уверяю вас, он живой и все вам соврал, его никто не убивал. Ванея сказал, что Мариадон куда-то пропал, даже не пришел на следующий день за первенцами и, скорее всего, покинул пределы царства с моей невестой. Прошу вас, передайте отцу, что Мариадон жив и, спрятавшись где-то, выдумал всю эту историю, чтобы рассорить нас.

— Тело твоего брата уже второй день покоится в земле, а душа его достигла Святилища Огня, — продолжил тот самый голос.

— Этого не может быть. Если не верите мне, пойдемте, я допрошу Ванею и тех троих офицеров, — произнес властитель, забывая, что находится во сне.

— Тебе еще представится такая возможность, поскольку трое заговорщиков убили Мариадона, а тело закопали. Даже Ванее пока ничего неизвестно об этом.

— Этого не может быть, этого не может быть, — в растерянности твердил Соломон.

Когда наступила тишина, огласили приговор:

— Тебе, царь, должно быть известно — того, кто пролил кровь Каина, ожидало семикратное возмездие, а за пролитую кровь Ламеха семидесятикратное, а за кровь Каина и Ламеха, текшую в жилах Мариадона, ожидает наказание семь раз по семьдесят.