Герцель Давыдов - Мариадон и Македа

Македа верно ждет своего избранного вот уже второй день. Царица, вместе с кормилицей и военачальниками прислушиваются к каждому шороху, чтобы возрадоваться скорейшему возвращению Мастера с первенцами. Беспокойство в душе находящейся в пещере государыни нарастало, и она никак не могла найти себе места. Она даже отправила в Урушалем Юд-Юда, надеясь разузнать о суженом, но волшебная птица вернулась без вестей, не желая известием о смерти Мастера волновать беременную хозяйку. Пребывая в неизвестности, властительница продолжала усердно молиться. Вдруг послышался топот копыт, и царица радостно направилась к выходу из пещеры, ожидая встретить своего любимого, восседающего на Сафанаде. Но, к ее глубокому разочарованию, жеребец примчался без всадника. Волнение в душе владычицы усилилось. Стараясь отогнать страшные мысли, она предположила, что Мастера схватили, а возможно, и оставили в заложниках вместе с детьми. Дан и Ашер решили сейчас же отправиться в Урушалем. Несмотря на все уговоры военачальников дождаться их возвращения в пещере, Македа отправилась вместе с ними.

Царь беззаботно спал, когда перед самым рассветом ему приснился сон. В нем он прогуливался по улицам Урушалема в окружении семидесяти стражников и вдруг, к своему удивлению, увидел незнакомое здание. Открыв тяжелые двери красного цвета, он прошел внутрь, приказав стражникам остаться снаружи. Здание имело два ряда колонн, поддерживающих крышу, а в самом центре строения стоял трон государя. Обратив внимание, что на другом конце зала находилось место, отведенное судье, Соломон заключил, что находится в здание суда. На вопрос правителя, есть ли здесь кто-нибудь, никакого ответа не последовало, и он решил пройти внутрь. Продолжая свои путь, он вдруг встрепенулся, когда из-за одной колонны появились Адония с военачальником Йоавом. Проходя мимо повелителя, ничего не сказав, они толкнули его плечом. Спящему все казалось реалистичным, несмотря на то, что Адония и военачальника уже нет в живых. Он не стал оборачиваться, продолжая путь к трону, стоящему в центре, как вдруг резко остановился, увидев человека в одежде пастуха. Мужчина, сидевший на полу, облокотившись спиной о высокую колонну, что-то наигрывал на лире.

Подойдя ближе, государь радостно произнес:

— Отец, это ты? — не веря своим глазам, владыка продолжил: — Отец, если бы ты знал, как я рад видеть тебя! Что ты делаешь в этом здании? Почему не приходишь ко мне во дворец? Прошу тебя, поднимайся с пола. Пойдем, я покажу тебе Урушалем, покажу, каким стал город, основанный тобой. Когда ты увидишь его, то обязательно возрадуешься и будешь гордиться своим сыном, Соломоном.

Человек с лирой, к удивлению государя, совсем не обрадовался встрече и, не обращая внимания на его слова, продолжал наигрывать грустную мелодию.

— Отец, это я, Соломон, сын твой, — продолжал властитель, показывая рукой на себя, но мужчина, будто ничего не слыша, смотрел в одну точку.

Повелитель не мог понять, в чем дело и отчаянно закричал:

— Что случилось, отец? Почему ты не узнаешь меня? Я так долго мечтал встретиться с тобой, а теперь ты даже не смотришь в мою сторону и молчишь. Прошу тебя, встань и обними меня. Если ты не желаешь покидать этого здания, то пройдем к трону. Я сейчас же прикажу, чтобы принесли еще один, для тебя, и мы вместе будем судить народ. — Соломон эмоционально продолжал: — Прошу тебя, не молчи. Хочешь, я прикажу, чтобы для тебя принесли трон выше моего, и его украшало еще больше золота и драгоценных камней.

Отмечая, что и этим предложением он не обратил на себя внимания, царь, сев на корточки, чтобы можно было посмотреть в лицо отцу, продолжил:

— Отец, если ты из-за Адонии не желаешь говорить со мной, то в первый раз я пощадил его, но затем он снова пытался занять трон, и у меня не оставалось выбора. Разве ты забыл, как он поднял мятеж, когда ты объявил меня своим наследником?

Но и оправдания не возымели желаемого результата. Человек продолжал смотреть в одну точку, перестав играть на лире. Государь, не понимая, в чем дело, решил предпринять еще одну попытку и грустным голосом проговорил:

— Адония был одержим желанием занять мое место. Но если ты думаешь, что я приказал казнить его из-за жажды власти, то я готов уступить трон тебе. Да, ты не ослышался, я готов вернуть тебе трон без раздумий, а сам сяду туда, куда прикажешь. Для меня главное, что мы снова вместе.