Дмитрий Нагишкин - Сердце Бонивура

— Жалко!

— А чего их жалеть? Сработались, — ответил рябой и снял с коней седла.

Иванцов что-то сказал ротмистру. Тот прищелкнул пальцами, соображая, сплюнул.

Рябой отправился искать еду. Он вошел в первый попавшийся дом, велел хозяйке собирать на стол, позвал Караева и Суэцугу. Шепотом Иванцов сказал Караеву, что на хуторе есть только две лошади, годные под седло. Проголодавшийся поручик охотно уселся и, не дожидаясь остальных, принялся есть хлеб с салом. Рябой тоже съел ломоть, Караев присел было, но вдруг поднялся и сказал казаку, выходя из хаты:

— Поди-ка полей мне!

Иванцов вышел вслед за ротмистром. В сенцах загремели ведра. Суэцугу слыхал, как плескался, отдуваясь и фыркая, ротмистр. Потом все стихло. Поручик жадно ел. В комнату вошла хозяйка. Суэцугу подмигнул ей:

— Позовите моих товарищей, а то я все съем! — Он погладил себя по округлившемуся животу и довольно рассмеялся.

Хозяйка сказала:

— Да они уже уехали!

Суэцугу уставился на нее, не прожевав куска.

— Кто уехали? Куда?

— Кто, кто? Офицер с казаком. А куда — вам лучше знать.

Суэцугу вскочил. Что делать? Кинулся к дверям.

Три хаты, сарай, покосившиеся прясла; убранный огород с рыжими плетнями тыквы да обезглавленными подсолнечниками на перекопанных грядах, конский станок, один вид которого ясно говорил, что им давно не пользовались; кривая проселочная дорога, исчезавшая в стерне, — вот и все, что увидел поручик перед собой. Ужасное волнение охватило его. Однако, заметив взгляд хозяйки, Суэцугу овладел собой. Он строго сказал:

— Позовите старосту! Немедленно!

— Какого еще старосту? Не было его у нас вовек! — отмахнулась хозяйка.

Суэцугу смутился. Но в памяти его всплыло вдруг лицо полковника Саваито, перед которым поручик благоговел. Полковник твердил своим подчиненным: «С русскими нужна строгость, строгость и еще раз строгость, решительность и непреклонность. Выросшие в своих степях, они не имеют качеств, рождаемых правильным воспитанием. Им недоступно понимание чувств японцев, а потому в обращении с ними рекомендую строгость и твердость!» Кажется, это было необходимо сейчас больше, чем когда-либо. Суэцугу вынул пистолет и уставил его в грудь хозяйки.

— Старосту! — повторил он жестко. — Или я стреляю!

— Да говорю я тебе, что нету у нас старосты!

Но, по понятиям Суэцугу, староста должен быть везде, где жили люди, и он повторил свое требование. Тогда перепуганная до смерти женщина, кинув отчаянный взгляд по сторонам, истошно заголосила:

— Гришка-а-а! Поди сюды-ы!.. Гришка-а-а!

На ее крик из сарая вышел мужчина лет сорока, широкий в плечах и с большими руками. Едва разглядев, что происходит на крыльце его дома, мужчина схватил увесистый шкворень, валявшийся возле сарая, и, не раздумывая, кинул его в поручика. Шкворень, пущенный с недюжинной силой, тяжело ударился в косяк двери. Суэцугу едва увернулся от него. Женщина воспользовалась этим и, спрыгнув с крыльца, скрылась за углом дома.

В руках мужика появился топор. Из другой хаты поспешно вышел на шум парень лет двадцати, какой-то старик выскочил из-за стога сена с вилами-тройчатками в руках. Несколько женщин и девушек выбежали из других хат.

Продолжая кричать, хозяйка, в которой негодование и злость пересилили страх, выглянула из-за угла и ударила Суэцугу жердиной. Сделано это было неловко, по-женски. Не ожидая нападения с этой стороны, поручик чуть не выронил из рук пистолет. В это мгновение нападавшие оказались в такой угрожающей близости от поручика, что он инстинктивно переступил порог двери и захлопнул ее за собой.

Дверь завалили…

— Не уйдет теперь! — сказал грубый мужской голос.

— За окнами глядеть надо! — донесся до Суэцугу возглас хозяйки.

Поручик постучал в дверь.

— Господа куресити-ане! — крикнул он сколько мог грозно. — Я приказываю вам, чтобы староста пришел сюда!

— Бабе своей прикажи! — ответили ему из-за двери.

— Открывайте двери, я не буду вас наказывать! — сказал поручик, смягчая голос.

За дверью злорадно захохотали. Кто-то насмешливо крикнул:

— Ой, напугал совсем… Накажи, пожалуй!

Мороз подрал по коже поручика от этого смеха, ничего доброго ему не сулившего.

Одно из окон выходило к лесу. С радостью отметив это обстоятельство, поручик стал потихоньку приоткрывать его. Но в ту же секунду снаружи по раме с силой ударили. Со звоном разлетелись стекла. Поручик подул на ушибленные пальцы и отскочил от окна.