Борис Васильев - Владимир Мономах

— Я без оружия!.. — кричал Меслим, размахивая белой тряпкой, — Мономах слышал каждое его слово. — Я прошу высокого хана Китана позволить мне поговорить с ним!..

Затрепетали кусты на опушке, и появился единый хан всего объединенного половецкого войска Китан. Блеснула на солнце его золоченая кольчуга.

— Благодарю, высокий хан Китан!.. — прокричал Меслим.

Что он кричал дальше, Мономах не слышал: поднялся ветерок, заглушивший все шумы со стороны кустарника. Он видел, как Меслим с палкой, на которой трепетала белая тряпица, шагал через луг прямо к хану Китану, как стоявшие по обе стороны Китана воины скрылись в кустах и через некоторое время вновь появились со знаменем объединенного половецкого войска. Знамя это они торжественно водрузили на краю поля и сейчас же ушли. Мономах понял, что Китан согласился на переговоры, которые должны были закончиться предложением поединка — меж ним и ханом Китаном.

Мономах вздохнул с облегчением. Меслим был прав, сказав, что на глазах всего объединенного половецкого войска хан не осмелится отказаться от такого предложения. Отказаться значило потерять лицо.

Что ж. Теперь только от него, единого вождя всех боевых сил Руси, зависело, как сложится судьба родины.

И вот Меслим вернулся. Сказал не глядя:

— Договорился. Бой — до победы. Ступай. — И пошел к окраине Клянска.

Мономах проверил, хорошо ли ходит в ножнах меч, снял с головы шлем, положил его на изгиб локтя и пошел навстречу судьбе.

Он неспешно — ждущий устает быстрее — шагал к победе Святой Руси. Подойдя к Китану почти вплотную, поклонился, и хан, подумав, поклонился тоже. Мономах надел боевой, византийской работы, шлем и выхватил меч из ножен.

Китан атаковал первым, но Мономах отбил выпад длинной сабли. Раздался звон закаленной кованой стали, посыпались искры, и Мономах понял, что его противник ведет бой один на один не впервые в своей жизни. И атаковал сам, нанеся мечом подряд три удара. Китан легко отбил выпад, но Мономах почувствовал, что его меч существенно тяжелее ханской сабли — значит, Китан будет тратить больше сил в обороне, чем Мономах в нападении. Правда, и византийская броня на Мономахе тоже была тяжелее легкой золоченой кольчуги хана и больше стесняла движения…

Глубокое молчание хранили обе стороны, как половцы, так и русы. Да и сама природа затихла, ветерок улегся, и казалось, весь мир слушает в эти минуты звон оружия двух вождей, встретившихся в смертельном поединке.

— Он больше потеет, — задумчиво сказал Меслим. — А пот крадет силу…

— Что ты сказал, ведун? — вежливо спросил Тмутараканский князь Борис.

— Что?

— Ты что-то сказал…

— Я думаю, надо во что бы то ни стало украсть знамя половцев, — Меслим с надеждой заглянул Борису в глаза. — Потеря знамени есть потеря чести, князь! Укради знамя. Потеряй хоть дюжину своих конников, но увези знамя с поля боя!..

— Понял, — князь Борис сосредоточенно кивнул. — За мной, мои удальцы! За знаменем!..

И помчался впереди своих конников.

На них никто не обратил внимания: все жадно смотрели только на смертельный поединок. Князь Борис без потерь домчался до половецкого знамени, схватил его и тут же лихо развернул своего коня.

Половцы опомнились слишком поздно. Но — опомнились, вскинули луки, тучи стрел посыпались на конников князя Бориса.

На ускользающее на глазах знамя глянул и хан Китан. Всего на мгновение, но этого мгновения Мономаху хватило, чтобы вонзить меч в его грудь.

Поединок завершился, однако половцы, казалось, и не заметили гибели собственного вождя. Все их внимание было устремлено в эти мгновения на знамя. Стрелы продолжали лететь во всадников, увозивших от половцев их честь.

На князя Мономаха, неспешно возвращавшегося к своим, никто из половцев не обратил даже внимания. Украденное знамя, символ чести, было дороже спины победителя.

Удалось уцелеть и князю Борису. Кто-то из его конников во время бешеной скачки перехватил знамя из его рук, и в князя не угодила ни одна стрела. А вот воина, который понес знамя, стрела догнала, но князь Борис успел на скаку поднять с земли знамя и скрыться с ним за холмом.

Удельные князья, воеводы и подвоеводы — все те, кто с замершими сердцами наблюдал за поединком, — бросились к Мономаху, крича что-то восторженное, радостное. Кто-то пытался обнять его…

— После полной и окончательной победы! — крикнул Мономах. — Тогда радоваться будем, когда окончательно разгромим половцев!..