Пьер Леметр: Зеркало наших печалей

Начало боевых действий на севере Европы (слишком далеко, на его взгляд) взбодрило беднягу, и он доказывал всем и каждому, кто соглашался слушать, что «союзники у Нарвика [5] Битва при Нарвике (9 апреля – 8 июня 1940) – серия сражений между немецкими армией и флотом с одной стороны и коалиционными силами Англии, Франции и Норвегии – с другой. Эта часть Норвежской кампании – первого этапа активных боевых действий Второй мировой войны в Европе – была проиграна союзниками. задали такую взбучку Гитлеру, что долго это не продлится!». Считая тему закрытой, мсье Жюль переходил к любимым объектам критики – инфляции, цензуре ежедневных газет, времени без аперитива, блиндажам, авторитаризму властей районного очага (и в первую очередь старого хрыча Фробервиля), расписанию затемнений, цене на уголь… Неприкасаемым для критики оставалась только стратегия генерала Гамелена [6] Гамелен, Морис Гюстав (1872–1958) – французский военный деятель, армейский генерал, главнокомандующий французской армией в начале Второй мировой войны. , которую Жюль считал безупречной.

– Полезут они через Бельгию, это как пить дать. А там их ждут, уж вы мне поверьте.

Луиза, разносившая клиентам тарелки с ягнятиной по-марсельски и луком-пореем под классическим соусом «винегрет» [7] «Винегрет» – базовый классический соус французской кухни. Рецепт от Режиса Тригеля, бренд-шефа ресторана «Мост»: хересный уксус – 10 мл ; дижонская горчица – 6 г ; растительное масло – 50 мл; соль – по вкусу; сахар – по вкусу. , заметила сомнение на лице одного клиента, бормотавшего:

– Ждут-ждут… как же…

– Ну что ты бубнишь! – возопил хозяин, возвращаясь за стойку. – Откуда еще их ждать, а?

Он сгреб одной рукой подставки под крутые яйца и продолжил:

– Вот тебе Арденны – они неприступны!

Пламенный оратор мазнул по стойке влажной тряпкой.

– А здесь линия Мажино: ее не одолеть! Так откуда же им, черт побери, начинать? Остается только Бельгия!

Закончив наглядную демонстрацию, он с ворчанием удалился на кухню.

– Необязательно быть генералом, чтобы понять это, вот и нечего…

Луиза отвлеклась от спора на военную тему – ее волновали не стратегические выкладки хозяина, а доктор.

Этот человек уже двадцать лет занимал по субботам один и тот же столик у окна в «Маленькой Богеме», и все звали его доктором. Он всегда был вежлив, но немногословен – добрый день, мадемуазель, добрый вечер, Луиза… Доктор появлялся около полудня, садился, разворачивал газету, потом заказывал десерт дня – ровным тоном, мягко и приветливо: «Да-да, пирог с вишней, замечательно…» – и Луиза считала за честь обслуживать его.

Доктор читал колонку новостей, смотрел на улицу, ел, допивал графинчик, а в два часа, когда Луиза подсчитывала дневную выручку, поднимался со стула, складывал «Пари-Суар» [8] « Пари-Суар» («Paris-Soir») – крупнотиражная ежедневная газета, аналог «Вечерней Москвы», выходила в Париже с 1923 по 1944 г. , оставлял ее на уголке стола, клал в блюдце чаевые, кланялся и покидал ресторан. Даже в прошлом сентябре, когда посетители заведения были взбудоражены новостью о всеобщей мобилизации (мсье Жюль в тот день был так страстно красноречив и убедителен, что хотелось поручить ему руководство Генштабом), доктор ни на йоту не отступил от своего ритуала.

И вдруг четыре недели спустя он улыбнулся Луизе, когда она подала на стол анисовое крем-брюле, придвинулся ближе и объяснил, о чем просит.

Предложи он ей деньги, Луиза знала бы, как поступить: дать наглецу пощечину и продолжить делать свою работу. Мсье Жюль, конечно, потерял бы самого давнего клиента, но смирился бы. Дело было не в деньгах, а… Сексуальный подтекст имелся, но…

«Я бы хотел увидеть вас обнаженной, – спокойно произнес доктор. – Один раз. Всего один. Я буду только смотреть, ничего больше».

Ошарашенная Луиза не нашлась что сказать, покраснела, как провинившаяся девчонка, и лишилась дара речи. А доктор вернулся к чтению. Девушка задумалась, уж не померещилось ли ей случившееся…

Весь рабочий день она думала только о странном предложении, испытывая то растерянность, то бешенство и сознавая, что дать отпор следовало мгновенно. Упереть кулаки в бока, как делают базарные торговки, наорать на доктора, призвать в свидетели сидящих за столиками людей, опозорить наглеца… Луиза так разозлилась на себя, что уронила тарелку, та с грохотом разбилась вдребезги на кафельном полу и вывела ее из ступора. Она ринулась в зал.